Юмористические рассказы

— Вот, Суслик, сибирячок наш. — представил ей Серегу Шурик. — Видишь — какой медведь? — Он похлопал Серегу по плечу: снизу — вверх похлопал, а словно как сверху — вниз. — Но это он на вид только такой. А вообще, парень что надо. Палец в рот не клади.

— Ага, откушу, — пообещал Серега.

— Сусанна, — назвалась Шурикова симпатия. — А вы из Сибири? Ой как далеко! — Она взяла Серегу под руку, плечом коснулась и вроде в глаза заглянула.

— Да че там далеко — шесть часов лету! — с неизвестно откуда взявшейся небрежностью сказал Серега: будто лично самолет изобрел или на метле прилетел.

Вообще, он как-то сразу почувствовал себя раскованным и сопричастным к происходящему; влился, короче, в компанию. Хотя солидаритет не его была, а Шурнкова.

Сусанна подхватила другой рукой Шурика — и они пошли. Серега легко шагал, как пританцовывал. Такое состояние было: а что, мол? — дадим разгону.

Он глянул сбоку на Сусанну, вспомнил слова «моральное разложение» и усмехнулся. Его почему-то всегда эти слова веселили, когда приходилось их слышать или читать. «Моральное разложение» — забавно! Как это — «разложение»? Что на что разлагается? Он — был случай — даже вслух однажды зарассуждал про это. В такси ехал — и стал хохмить с водителем. Что, мол, это — когда его на части делят: часть — вашей, а часть — Маше.

Водитель его поправил.

— Нет, земеля, — сказал он грустно. — Это, наоборот, когда одна и та же часть и нашей, и Маше идет. А разлагать уж потом начинаешь: двадцать пять — Насте, двадцать — власти, пятьдесят — жене и эту самую часть с маком — себе.

…Про кафе свояк не соврал. Такого Серега еще не видел. Хотя было довольно поздно, народ у входа не толкался и бумажка с нацарапанными словами «Местов нет» на дверях отсутствовала.

Свояк постучал негромко — и выскочил к ним молодой человек интеллигентного вида: с аккуратной бородкой, в галстуке-бабочке, очень шустрый. Свояка он, видать, знал, но для престижу покуражился малость.

— Поздновато-поздновато, — сказал, — трудновато-трудновато. Но — для вас! — что-нибудь придумаем…

Даже в раздевалке оказалось вполне культурно: стенки деревянные, по ним металлические украшения развешаны — чеканка. Серега засмотрелся на все это, пока Шурик помогал раздеваться своей крале.

— А вы, милорд? — поддел его шустрый. — Что же — прямо в кепочке пойдете? У нас тут, знаете, не Одесса.

Серега не умел вот так — словами на лету подметки резать. Он застеснялся, молча отдал кепку, торопливо начал выворачиваться из плаща…

Прошли в зал. В зале — точно — был уже полный завал. Полукабинки с низкими столиками, канделябры всякие, большой четырехугольный бар: с трех сторон — стойки, с четвертой — стена из бутылок. Вокруг на высоких стульях сидели люди, а в середине, как обезьяна и зоопарке, мотался бармен — не здешнего вида, черный, волосатый человек. Он не ходил, а, кажется, на коньках катался. Туда — сюда, мельк — мельк! Тому — сто, тому — сто пятьдесят, тому — кофе, тому — анекдот. Все успевал, артист!

В углу располагался оркестрик.

Люди ходили от столика к столику. Громко смеялись. Братались с музыкантами.

Просто было. Как на домашней вечеринке.

Серега, Сусанна и Шурик тоже забрались на высокие табуретки. Шурик заказал всем виски: Сусанне — пятьдесят, себе в Сереге — по сто. «Попробуешь, на ваших широтах, полагаю, не водится?»

Бармен принес. В бокалах плавали кусочки льда. Лед этот, которого Серега совсем не ждал, как-то странно на него подействовал: окончательно утвердил в правах, сравнял со всеми остальными.

Серега смело огляделся.

Вокруг сидели приличные люди. Может, конечно, и не очень приличные внутри — кто их знает, но сидели хорошо. Приятно посмотреть.

Рядом длинноволосый парнишечка чокался сам с собой, У него в одном бокале тоже было виски, в другом водка, он пристукивал ими тихонечко и отхлебывал по очереди из каждого. Серега подивился на него, но без осуждения. Наоборот, подумал: «У нас где-нибудь такой молокосос давно бы уже весь в соплях был, ни тятя — ни мама. А этот, гляди: сидит, керосинит — ни к кому не вяжется».

Напротив еше красивее пил бородатый, строгий человек в очках. «Доцент, наверное», — уважительно подумал Серега. «Доцент» читал толстую газету — спокойно, как дома на диванчике.

Время от времени, не поднимая глаз, он отодвигал в сторону пустой бокал и звонил по нему ногтем. Бармен тут же отмерял ему новую сотку.

Заиграла музыка — и Сусанна с Шуриком пошли танцевать. Столики опустели, от бара многие тоже отлепились. Сидели, вроде, один — без подружек, а нашли кого-то. Остались за стойкой Серега, «доцент» и этот… чокающийся с самим собой.

«Себе, что ли, разложиться? — подумал Серега. — Подцепить какую-нибудь…» Девки тут были все как на подбор, коллекционные: красивые, сытые, белорукие. Только очень уж они висли на своих кавалерах — и это Серегу смутило. Ну, Шурик и Сусанна ладно, Они, по всему видно, давно любовь крутят. А другие? «Подойдёшь к ней, а у неё здесь хахаль. Вон какие мордовороты. Если, допустим, трое на одного — и ловить нечего».