Юдоль битвы

Испуганно вскрикнув, парень на одни рефлексах лягнул белку ногой. Зверюга, внимательно следившая за дубинкой, не ожидала чего-то подобного, и разметавшая лапник нога смогла застать ее врасплох. Отлетев назад от не слишком сильного, но на удачу точного пинка, тварь ударилась о ветку спиной и чуть не свалилась вниз, но извернувшись смогла удержаться на дереве. Но этот маневр отнял у нее никак не меньше пары секунд, которыми Дима сумел воспользоваться:

— С-с-с-сука! — прошипел парень, с размаху ударяя дубиной.

Удар пришелся в костлявый бок белки, заставив ту еще раз обиженно кашлянуть. Тварь попыталась отпрянуть, но Дима, чуть не вывалившись из «гнезда», смог дотянуться до нее еще раз, угодив в основание задней лапы. Больше лысая зверюга под удары палки не подставлялась – даже этого ей хватило, чтобы растерять уверенность в собственных силах. Обиженно кашляя, что, наверное, нужно было воспринимать как злобный рык, лысая тварь сбежала прочь, ловко перепрыгивая с ветки на ветку.

— И не приходи больше! — крикнул Дима, стараясь придать голосу уверенности.

Мерзкая тварь напугала его, не смотря на свои не слишком внушительные размеры. Слишком жутко и враждебно выглядела эта зверюга.

Опасаясь, что его могут навестить новые ночные гости, Дима больше не спал до самого утра, вернее старался не спать. Усталость и болезненное состояние то и дело погружали его в дремоту, но стоило где-то в лесу слишком громко скрипнуть качающейся на ветру сосне или треснуть сухой ветке, как Дима тут же просыпался и вновь начинал ночное бдение. Чтобы через десяток другой минут забыться беспокойным, чутким сном.

Рассвет парень встретил продрогшим до костей, толком не выспавшимся, с затекшим от неудобной позы телом и, как следствие, абсолютно разбитым. Кое-как спустившись с дерева, при этом пару раз чуть не сорвавшись, Дима все же оказался на твердой земле. Смысла задерживаться на месте юноша не видел и сразу продолжил путь. Толком не показавшееся из-за горизонта солнце давало не слишком много света, особенно в густом лесу, но ждать полного восхода путник не собирался. Ночь на холоде не прошла для него бесследно, и парень ощущал, как его начинает лихорадить. Всего несколько минут назад он страдал от жуткого озноба, виной которому считал ночевку на свежем воздухе, но стоило ему пройти несколько десятков метров, как на лбу выступила испарина, а щеки начали гореть от жара.

— Только… этого не хватало, — просипел юноша, удивившись тишине собственного голоса.

«Мне нужно в Цитадель… Или просто к людям. В лесу я загнусь через пару дней в лучшем случае. И не от диких зверей. Меня доконают собственные раны, заражение или лихорадка,» – вяло размышлял Дима, бредя сквозь подлесок опираясь на дубинку.

Глава 13

Если честно Ян очень не любил охоту. Какое удовольствие бродить в поисках добычи по лесам, которые так и кишат тварями, желающими тебя сожрать? Кроме того, никто не отменял риск напороться на отряд убийц, готовых ради Осколков резать даже женщин, детей и стариков. И это только видимые опасности, а ведь в новом мире хватало различных болезней, паразитов и прочей пакости.

Но охотиться приходилось. По другом без постоянной базы еды не раздобудешь.

Сегодня на охоту мужчины вышли втроем, своим обычным составом. Чтобы было кому тащить добычу, если такая будет, Ян всегда брал с собой Кроха. Он не знал, что за остряк дал двухметровому и при этом очень проворному громиле такую кличку, но к мужчине она прилипла. Нрав у здоровяка был довольно мирный и покладистый, лезть в драки первым он очень не любил. Но если было нужно, хорошенько вдарить Крох мог, да и с оружием управлялся неплохо.

Третьим среди охотников был Ухо – множество раз битый жизнью мужик, уже в летах. Временами Ян задумывался, а как этот мужчина вообще дожил до своих лет? Ухо хромал на левую ногу, а бедро его правой украшал огромный ожог. На две руки у него было всего семь пальцев, один из которых – средний на левой – сгибался лишь на половину. Количество старых, толком не затянувшихся шрамов и швов на теле мужчины переваливало за пару десятков. За то время, что он жил в этом мире, Ухо трижды ломал руку и пару раз ребра. На голове у него красовался здоровенный шрам – след того, что и череп бедолаге хотя бы раз в жизни, но проламывали. Шрам был отчетливо заметен, после каждой неизменно короткой стрижки. «Под троечку,» – как любил невнятно приговаривать мужчина, поглаживая короткий ежик волос. Невнятность объяснялась тем, что и зубов у Уха тоже не доставало.

При всей потрепанности мужчина был отличным следопытом, а также слухачом. Ну и, естественно, за его безопасность даже в самых безнадежных ситуациях можно было не беспокоиться – Ухо выбирался из любой передряги, обзаведясь новой раной и, конечно, историей.