–
Лориана слышала собственные слова, и от них у нее шел мороз по коже.
Она отключила микрофон и повернулась к Набату.
– Сколько у нас времени? – спросила она.
– Не имею представления, – ответил Набат.
– Разве Гипероблако не сказало?
– Оно не может вмешиваться в дела жнецов, – произнес Грейсон.
– Класс! – покачала головой Лориана. – Если бы Гипероблако хоть раз нарушило собственные правила, наша жизнь была бы куда легче.
Это была чистая правда, но, несмотря на кажущуюся нелепость происходящего, Грейсон знал и более глубокую правду.
– Если бы Гипероблако могло нарушить собственные правила, оно было бы не Гипероблаком, а какой-нибудь жуткой примитивной машиной с искусственным интеллектом.
Лориана вновь включила микрофон.
–
Она выключила микрофон. Гипероблако не имело права вмешиваться в то, что происходит, а Супер во всех своих вариантах уютно устроился на кораблях. Люди вынуждены были полагаться лишь на себя.
– Не так все это должно было происходить, – проговорила Лориана.
Она посмотрела на стоящий перед нею контрольный монитор, где отражалась карта атолла с расположенными на нем стартовыми площадками. Пока место на кораблях не заняла ни одна живая душа.
– До самого дальнего можно добраться минимум за сорок пять минут, – сказала Лориана. – Надеюсь, я не соврала насчет часа, которым мы располагаем.
Объявление, которое сделала Лориана, было поначалу встречено недоверчиво. Затем люди были сбиты с толку и, наконец, готовы были запаниковать. В течение нескольких минут все пришло в движение. Многие еще не успели принять решения, но теперь жизнь сделала это за них сама. Либо годы, проведенные в космосе, либо смерть от рук жнеца. Оказалось, что выбор был не так и сложен.
Если бы Гипероблако могло собрать над атоллом облака и скрыть его из виду, оно бы это сделало, но в слепой зоне, увы, оно не могло контролировать погоду. Хотя, с другой стороны, даже если бы погода и подчинилась ему, воспользоваться своими возможностями Гипероблако бы не смогло – если жнецы избрали Кваджалейн объектом своего нападения, по закону оно не имело права вмешиваться – точно так же, как не могло оно вмешаться и во время лунной катастрофы или катастрофы на орбитальной станции. Виртуальным пальцем не могло пошевелить! Все, что Гипероблаку было позволено, – это пассивно наблюдать, как построенное им вновь превращается в обломки и пепел. Гипероблако не знало ненависти. Но думало, что, вероятно, к концу этого дня оно сможет развить в себе это чувство.
–
– Это Годдард, – сказала Ситра. – Вариантов нет.
Ситра и Роуэн бежали по главной улице большого острова, подхваченные лихорадкой общего исхода.
– Наверняка этого не скажешь, – отозвался Роуэн.
– Точно, это он, – уверенно сказала Ситра. – Нутром чую. И не знаю, кто ему нужен больше, ты или я.
Роуэн остановился и посмотрел на Ситру.
– Я останусь, и мы вместе будем с ним драться, если захочешь.
– Нет, Роуэн, – покачала головой Ситра. – Разве ты не заметил, что он постоянно втягивает нас в противостояние с ним, вновь и вновь. Но теперь у нас есть шанс показать миру, что жнецы нам не нужны. Не нужны сейчас, не были нужны и в прошлом. В этом, может быть, и была наша судьба, если бы жнеческое сообщество не помешало человечеству выйти за пределы Земли. Но никто не запретит нам сделать это сейчас. Вот за это я хотела бы драться. А не просто бесконечно выяснять отношения с Годдардом.
Ситра заметила, что Роуэн улыбается, и, посмотрев вокруг, увидела, что ее слушает несколько десятков человек. И не просто слушает, а готово пойти за ней куда угодно.
– Из тебя бы получилось чертовски удачное Высокое Лезвие, – сказал Роуэн.
Мимо проезжал грузовик, следующий на один из северных островов, между которыми была построена связующая их дорога. Теперь это была дорога спасения. Ситра и Роуэн остановили машину, забрались в кузов, где уже находилось три человека. Пораженные тем, что с ними едут Жнец Анастасия и Жнец Люцифер, они застыли в изумлении. Но Ситра улыбнулась и протянула руку:
– Привет, – сказала она. – Меня зовут Ситра Терранова. Похоже, мы летим вместе.