Итоги № 31 (2013)

— Не побоюсь показаться пафосным, но до академика АМН СССР Николая Николаевича Приорова и до Зои Сергеевны Мироновой на спортивной травме не специализировалась ни одна клиника в мире. Мама пришла в медицину из спорта. Она дважды выигрывала чемпионаты СССР по конькобежному спорту. Однажды получила тяжелую травму колена, кровоизлияние в полость сустава. Ее один из профессоров, которые преподавали в институте, отпунктировал, наложил гипс, и потом она очень быстро восстановилась. Это для нее был путеводный знак: мол, надо в этом направлении двигаться. В 30-е годы был призыв спортсменов в вузы, специальный факультет создали в медицинском институте, где она и училась. 40-й год. Она только что окончила институт, родился мой старший брат Николай. Потом война. Мама как молодой медик пошла в прифронтовой госпиталь, Москва же на осадном положении. Это на базе Яузской больницы, «Медсантруд». Она всю войну там проработала хирургом.

А в 1952 году Советский Союз вошел в олимпийское движение. Вы сами понимаете, что спорт — один из инструментов политики, поэтому очень скрупулезная подготовка велась, и медицинская в частности. Руководителем медицинской группы по диспансеризации, осмотру спортсменов, лечению, реабилитации стал директор ЦИТО академик Приоров. А маму он взял помощником как человека, изнутри знающего спорт и имеющего уже 12-летнюю врачебную подготовку.

И в том же 1952 году, когда окончательно поняли, что спортивная травма имеет очень много нюансов, возникла мысль создать специализированную клинику. Тогда она называлась отделением спортивной, балетной и цирковой травмы ЦИТО. Зоя Сергеевна возглавляла его 31 год, до 1983 года, когда уже я был избран его руководителем, подчеркиваю, по конкурсу. Блат в нашей профессии губителен. Я в ЦИТО до прихода сюда врачом проработал около трех лет в качестве санитара и медбрата.

— Вам ведь тоже, по-моему, пришлось делать выбор между спортом и медициной?

— Да, я занимался борьбой. Но получил травму шейного отдела позвоночника. После чего мама жестко на это дело посмотрела и сказала: «Давай, выбери себе что-нибудь другое». У меня неплохо сложилось в гандболе. Стал мастером спорта. Мы — это сборная Москвы — выиграли первый юниорский чемпионат страны. Это был 1966 год. А потом институт. Сразу поступить не удалось, огромный конкурс в медицинский был! 10-летки и 11-летки в один год выпускались плюс первый выпуск 11-х классов вечерней школы. Когда я поступал, был конкурс около 40 человек на место. Но мама в плане блата была человек абсолютно принципиальный. Так что год я отучился в Московском институте инженеров транспорта на вечернем отделении, продолжая заниматься спортом, играл в ведущей тогда гандбольной команде спортклуба «Кунцево». На следующий год все-таки поступил в медицинский, и встала дилемма: спорт или учеба. Мединститут не очень поддерживал гандбол в отличие, скажем, от МАИ. Пришлось выбирать.

Конечно, поначалу было обидно, когда твои товарищи по команде становятся большими спортивными лидерами, а ты сидишь на 3-м курсе, получая стипендию 28 рублей. Тогда еще гандбол вновь сделали олимпийским видом спорта. Я мог предполагать, что в спорте у меня получится, но что делать дальше? Идти в тренеры? Достаточно туманная перспектива. Спортивно-педагогического таланта я в себе не чувствовал, хотя отец у меня заслуженный тренер Советского Союза плюс мастер спорта СССР.

— За что он был репрессирован?

— Отца арестовали в 1942-м. У него была бронь, как и у многих ведущих спортсменов. Он возглавлял моторемонтный завод мелкой техники — велосипеды и мотоциклы, мотоколяски. И как-то не так высказался на цеховом собрании. Завистники всегда были: кому-то дал бронь, кому-то не дал. Пошел по 58-й. Хватало на 10 лет. Правда, к счастью, он 10 лет не отсидел, вышел в конце войны. Каким-то чудом помогла зампред Совнаркома Землячка, которая занималась социальными вопросами. Узнала, что сидит один из конструкторов коляски ручного управления для инвалидов. Был пересмотр дела, реабилитация. А еще в 1938-м репрессировали деда, отца матери. Он работал начальником цеха, который соткал знаменитый золотой занавес для Большого театра, довисевший до последней реконструкции. Дед получил за занавес орден Ленина, а потом — 10 лет. Тогда достаточно было где-то сказать, что Пятаков тоже умный человек. Этого хватало, чтобы загреметь на зону.

Из Первого меда, где мама училась в то время, арестовали многих, например, из ее группы Павла Буре — деда наших прославленных хоккеистов.