Итоги № 14 (2013)

После кончины Эфроса, ненадолго возглавившего осиротевшую труппу, артисты выбрали вожаком Николая Губенко, считавшего своей миссией возвращение в родной дом отца-основателя. На дворе была перестройка, и ветер надежд вздымал паруса. Когда Любимов в 88-м году приехал в Москву еще гостем, в театре его встретили дружным скандированием: «Оставайтесь! Оставайтесь!» Как говорится в таких случаях, ничто не предвещало. Начали восстанавливать запрещенные спектакли. Сначала «Живой. Из жизни Федора Кузькина», где главную роль мужика, вышедшего из колхоза, играл Валерий Золотухин. Эту премьеру от когда-то несостоявшейся отделял 21 год. И хотя срок давности возобновленных «Высоцкого» и «Бориса Годунова» был не столь велик, эффекта разорвавшейся бомбы не случилось. Им отдавали почтительную дань. Пришли другие времена, взошли другие имена. И были они вовсе не театральными. В 90-е многие театры опустели, и «Таганка» не стала исключением. К тому же Любимов, связанный контрактными обязательствами, в театре появлялся нечасто. Последовавший вскоре скандал Николай Губенко объясняет так: «Истосковавшаяся по работе труппа продолжала прозябать в отсутствие новых спектаклей... В декабре 92-го труппу залихорадило, поползли слухи: Любимов собирается приватизировать театр (о чем уже существует проект контракта с мэром Поповым), перевести труппу на контракты... В результате этого большая часть актеров, вместе с Любимовым создававших знаменитые спектакли «Таганки», а потом в течение пяти лет преданно ждавших опального Мастера, оказалась бы на улице. Согласитесь, что актеры, отдавшие этому театру 25—27 лет жизни, в случае законодательного разрешения приватизации театра вправе были рассчитывать на участие в его акционировании. Но Юрий Петрович распорядился по-иному...» Любимов все разговоры о намерении приватизировать театр отрицает, а на необходимости контрактной системы теперь уже не один он настаивает. Можно было бы сказать, что это классическое столкновение совкового понимания справедливости и новейших бестрепетных рыночных отношений, но что-то мешает встать безоговорочно на чью-либо сторону. В новообразовавшееся «Содружество актеров Таганки» ушли 36 человек, среди которых оказался почти весь премьерный состав «Доброго человека из Сезуана». Справедливость, может быть, и восторжествовала, но только театр без Мастера они построить не смогли и, если тяготились прозябанием в старых стенах, вряд ли были осчастливлены в новых. Однако и по ту сторону баррикады жизнь не очень-то налаживалась. Абсолютное доверие сменилось взаимной подозрительностью. А главное — редели ряды соавторов. В 90-м сыграл свою последнюю роль на «Таганке» Вениамин Смехов. Вскоре после раздела тихо отстранилась Алла Демидова, вроде и не ушла сразу, а как-то перетекла в свой Театр А. Комментировать происходящее на «Таганке» избегает. Как избегал и Давид Боровский, продержавшийся рядом с Мастером дольше других. Только после его смерти сын опубликовал заявление Давида об уходе, датированное 26 ноября 1999 года. Оно завершается P. S.: «Остается только удивляться, Юрий Петрович, что во времена жестокой советской диктатуры в Театре на Таганке вы УТВЕРЖДАЛИ, что было совсем, совсем непросто, свободу, демократию и открытость, как в художественном, так и в житейском смысле. Как это ни парадоксально (кто бы мог представить!), когда вокруг какая-никакая демократия и свобода, в нашем театре утвердилась авторитарность в худшем ее проявлении. Извините, это не по мне». Последний скандал, случившийся на гастролях в Праге, когда артисты обвинили Любимова в сокрытии гонорара, закончился уходом отца-основателя из театра.

Есть такой медицинский прием — искусственная кома, врачи хватаются за нее как за спасительную соломинку, когда все реанимационные усилия исчерпаны. Иногда помогает. Похоже, именно в таком состоянии сейчас Театр на Таганке. Валерию Золотухину помочь не смогли. В дни, когда с артистом прощались, его близкий друг, с которым он постоянно обменивался письмами, прочитал одно из последних: «Неподсудный (так они между собой называли Любимова. — М. С.) останется Неподсудным, что бы ни случилось. Вся грязь, весь скандал исчезнет, яко дым. Но останется его великое искусство».

Безусловно, так и будет. А пока множатся P. S. 5

Резьба по жести / Искусство и культура / Книга

Резьба по жести

/ Искусство и культура/ Книга

Почему детские книги сегодня все чаще говорят о недетских проблемах?