Исцели меня

– Она мне не поверила, просто надо было немножко подождать, и жизнь бы сама расставила все по местам. Настя…

– Все пройдет – сказал тот же голос, открыв глаза, я обнаружил, что рядом никого нет. Я никак не мог вспомнить, кому принадлежит этот голос. Может, я схожу с ума? Либо вольный ветер донес до меня чью-то речь…

Одиночество стало моим союзником, а мое желание найти ее вновь стало моей навязчивой идеей. Хорошо, когда твоя заветная мечта воплощается в реальность, взобравшись на вершину своего счастья, ты вдруг по нелепой причине теряешь свою мечту – тогда наступает тьма. Как будто червяк изнутри выедает все светлое и хорошее, что было во мне, и маленькая надежда теплится в душе, и я ее старательно берегу от этого червя, который с каждым горьким днем подбирается к моей надежде. Сколько я еще протяну в этой жестокой битве самим с собой?

Она

Укутавшись в куртку, которую Максим дал мне в день первого нашего поцелуя, я думаю о нем и о своем поступке. Александр выделил для меня комнату в своем доме. Эта комната больше похожа на кабинет небольшого размера: вдоль стены стоит большой книжный шкаф, где большая часть литературы о религии, житие святых и молитвословы, и среди всего этого я нашла несколько книг из классики: Пушкина, Достоевского и Толстого. Около шкафа стоит новый письменный стол молочного цвета, стопка чистых листов бумаги и пара ручек. Может, Александр желает, чтобы я написала свою исповедь на этих листочках, просто еще не озвучил свою просьбу вслух? Так или иначе, за эту неделю я вымучена его моральным давлением и напоминанием о том, что мои помыслы были грешны. Я комочком съежилась на большой кровати, смотря на деревянное распятье на белой стене, чувствую себя беспомощной, хотя знаю, что Бог всегда рядом со мной. Перевожу взгляд на кованые цветы, которые забавно вплетены в узор дужки кровати, хочу до них дотронуться руками, но, протянув ладонь, чувствую, что замерзаю, и прячу руку в куртку. Смотрю в окно, где в небольшой щели задернутой плотной шторы проплывают тяжелые тучи.

Комната мне кажется тюрьмой, в которую меня посадили за мое преступление. Я утопаю в своей вине перед Максимом, всматриваюсь в укромные местечки своей души и не могу найти утешения.

– Покажи мне правильный путь, – шепнула я, глядя на распятье.

– Анастасия, – послышалось за дверью.

Я вздрогнула и быстро сняла куртку, спрятав ее в нижнем ящике комода. Нерешительно я открываю дверь.

– Я приглашаю тебя на вечернюю службу, завтра исповедь, – монотонно сказал Александр, если только бы он знал, как в данный момент на его месте я хочу видеть другого, то он бы проклял меня.

– Кто еще будет на службе?

– Только мы, я отпустил служащих домой, – мягко произнес он, и мне показалась, что в его глазах блеснули радостные искорки. Неужели ему доставляет радость моя провинность?

Я просто молчала, мне было мучительно покидать мою добровольную тюрьму, но обряд был важнее моих страданий. Через порог стоит Александр и терпеливо меня ждет. В его темно-карих глазах я увидела тревогу, которая быстро сменялась строгостью и равнодушием.

– Настя, ты думаешь о нем?

– Я не могу с вами говорить об этом, – смущенно ответила я, пряча взгляд.

– Раньше мы говорили обо всем, пока ты не встретила его. Ты уже неделю сидишь затворником в этой комнате, я понимаю, что тебе тяжело…

– Отец Александр, – настойчиво перебила его я, – просто идемте на службу.

За эту неделю Александр следил за тем, чтобы мне было комфортно, рекомендовал духовные книги, приносил еду, и я понимаю, что очень груба с ним и свожу наши разговоры до минимума. Я неоправданно зла на него, потому что именно он настоял на моем разрыве с Максимом. Душой я знаю, что не Александр виноват в моей проблеме, но его бесчувственность и равнодушие отталкивает меня от него, заставляя думать, что мое горе доставляет ему радость.

Запах ладана успокаивает меня, взгляды ликов ласкают теплом и гармонией, и я понимаю, что я дома. Но глухие шаги Александра заставили меня вздрогнуть и почувствовать дискомфорт.

Он начал молитву. Высокий тягучий голос эхом разносился по всей церкви, я подхватывала его в молитве, наши голоса слились в унисон, и в этой мелодичной, похожей на песню молитве я старалась забыть, что завтра перед лицом Господа я признаюсь, что моя любовь была грехом и прелюбодеянием. Молитва увлекала меня, усыпляя сомнения и тревоги, и время незаметно прошло.

– Анастасия, сегодня день твоего рождения… – осторожно начал говорить Александр.

Для меня было шоком, что впервые в жизни я забыла про этот день, который мы с радостью проводили всей семьей, отправляясь на пикник в парк. Я подумала о том, как горестно моим родителям, и сконфузилась.

– Я хотел тебя поздравить с утра и накрыть на стол, но ты соблюдаешь пост перед исповедью и причастием, поэтому позволь тебя угостить хотя бы чаем…

Он замолчал и стал ждать ответа. В нем была осторожность, видя его робость, я не понимала причины.

– Зачем? Э-э-э… извините, я хочу побыть одна… – теряюсь я в своей речи, пытаясь освободиться из-под пристального прицела его темных глаз.

– Анаста… – начал он.