Исцели меня

– Настя, выбирай, что хочешь, я угощаю. Здесь очень вкусная и простая кухня.

– Хорошо, поверю тебе на слово, – она взглянула на официантку и произнесла: – Пожалуйста, блинчики и липовый чай.

– Мне печеную курицу с картофелем, овощной салат и черный кофе.

– Это все? – вежливо спросила девушка.

– Настя, закажи себе еще что-нибудь, – настаиваю я, она морщится. – Ты ела только утром один тост…

– Максим, я не голодная

– Тогда я сам закажу, – начинаю листать я меню.

– Ладно… ладно, мне запеканку с картофелем и грибами, – произнесла она еле слышно.

– То-то же, – довольный своей маленькой победой, произнес я. Девушка чиркнула заказ в блокнотике и оставила нас наедине.

– Теперь это не прогулка, а свидание

– Я хочу, чтобы это было свидание, – я положил локти на стол и в своей манере сцепил пальцы в замок. Я гляжу на нее, и улыбка не сходит с моего лица. – Только оно слегка банальное, – добавил я.

– То, что для тебя кажется обыденным, для меня может стать совершенно новым и необычным.

Она расслабленно откинулась на стул, осматривая декор кафе, задумчиво дотронулась до шеи, и меж пальцами скользнул медальон. Она словно очнулась и посмотрела на меня оживленным взглядом.

– Максим, это твой орел?

– Да.

– Очень красивый, а что он обозначает? – она ласково погладила его по распахнутым крыльям.

Я отвел взгляд в сторону, вспоминая темные времена. Сейчас мне больно признаваться в этом, но еще больше я не желал строить свои новые отношения на лжи и недоверии, поэтому я решил признаться.

– Когда мне было семнадцать лет, я был страшным хулиганом. Меня переполняло зло, равнодушие и в какой-то мере я был опасен для себя и близких мне людей.

Я замолчал, потому что воспоминания были настолько близки от меня, что я чувствовал неутолимую ярость на своих губах. Настя притихла и внимательно меня слушала.

– Отец купил для мамы путевку в Грецию. Она какое-то время сопротивлялась, боялась меня оставить, но я ее уговорил. В Греции она поехала на остров Закинф и познакомилась с русскоязычной женщиной. Естественно, как любая мать, а моя мама очень трепетно ко мне относится, она поделилась своей проблемой, то есть «мной». Мама с этой женщиной поехала с обзорной экскурсией по острову и на площади Святого Марка женщина купила вот этот медальон и подарила моей маме. Орел – символ мудрости, света, силы и всего хорошего, что есть в человеке, борется с гневом, страстью и пороками… Мама сразу поняла, что этот подарок был адресован мне.

К нам подошла официантка и медленно расставила тарелочки перед нами. Настя терпеливо дождалась, когда она уйдет и сразу спросила:

– Он тебе помог? Наверно, он тебе нужен, – суетясь, она ищет застежку на цепочке.

– Нет, Настя, пусть он останется у тебя.

– Значит, не помог? – замерла она в разочаровании и грустным взглядом посмотрела на медальон, который уже лежал в ее открытых ладонях, а расстегнутая цепь двумя змейками свисает на стол.

– Помог, наверное… трудно сказать, то ли это был медальон, то ли самовнушение, но мне стало намного легче. Может, этот хищник поможет тебе справиться с болезнью, – я через стол протянул руки и закрыл ее ладони, крепко запечатав орла внутри.

Она опустила голову и прикрыла глаза. Мне сложно угадать, что она чувствует в данный момент, но это больше похоже на загадочную тоску и боль от нерешаемого вопроса.

– Макс, не надо об этом, – твердо произнесла она и открыла глаза. Я не отрываясь смотрю в ее печальные бездонные янтарные глаза, которые почти наполнились влагой, и я не знаю почему.

– Настя, может, я смогу тебе помочь? Позволь мне знать… что с тобой происходит?

– Не сможешь, – холодно отвечает она, ее взгляд судорожно ускользает от моих пристальных глаз, и она освобождает ладони, прижав их груди. – Ты сейчас все портишь, давай не будем касаться этой темы? – просит она.

Между нами холодная непреодолимая пропасть. Она словно сжалась до нервной точки, боясь сделать лишнее движение, а я в ее глазах назойливый чужак, который желает вывернуть ее жизнь наизнанку. Мне придется смириться с тем, что эта девушка не привыкла к резким и поспешным действиям, но моему темпераменту очень сложно смириться с этим.

– Хорошо, – начал я, – но у меня ответная просьба… – Я делаю умышленную паузу и в ее реакции вижу заинтересованность. – Ты оставишь медальон себе.

– Но…

– Настя, это не подарок, это маленькое утешение для меня, – настойчиво оправдываю я свое желание.

Она медленно раскрывает ладони и с нежностью смотрит на медальон, потом на меня.

– Значит, ты все же веришь него, – улыбнулась она.

Я пожал плечами, и каждый остался при своем мнении.

– Настя, кушай, все стынет, – показываю на тарелку.

Во время еды мы больше не касались темы наших философских и религиозных взглядов и отнеслись к обеду как к особой трапезе. Меня постоянно подталкивало задать ей еще вопрос о ее болезни, но я сдерживался, боясь ее спугнуть. Я смотрел на нее с обожанием, чем дольше мы находились в обществе друг друга, тем больше я влюблялся, а она отвечала ласковой улыбкой.

Мы закончили есть, а я еще был не готов ее отпускать. И в моей голове рождались новые идеи.