Исцели меня

Кошка высунула из-за угла мордочку, гипнотизируя меня зеленым блеском. Я глубоко вздохнула, предполагая, что осталась дома одна, ведь он в любом случае пришел бы на мой призыв… или?..

Прочь сомнения, я выхожу в широкий коридор, и босым ногам сразу стало холодно и неприятно от прохладного кафеля. Справа от меня расположена темно-коричневая металлическая дверь, очевидно, выход из квартиры, напротив, среди молочных декоративных рельефных кирпичиков стены я вижу коричневую стеклянную дверь. Вежливо постучав, я заглянула внутрь.

– Макс… – шепнула я, но небольшая комнатка пуста. – И здесь тебя нет, – разочарованно говорю я себя.

Я словно очутилась в офисном кабинете: почти черный теплый паркет, белые стены, белый стол, рядом с которым стоит огромное кожаное черное кресло, на столе, как тонкая книжечка, лежит ноутбук, черно-белые открытые полки на всю стену пестрят цветными папками с черными надписями, это единственное, что выбивается из строгого газетного стиля. На белом евроокне собранная в мелкую горизонтальную складку серая римская штора. Я тихо закрываю дверь и иду дальше искать Максима. Слева по коридору две двери. Я захожу в одну из них.

– Ох, я спасена, – радуюсь я и закрываю дверь на замок.

Большая ванная комната, пол и три четверти стены выполнены из коричневого мрамора с белыми извилистыми прожилками, остальная часть стены и потолка из белого мрамора с коричневыми прожилками. От множества лампочек на потолке все покрытие настолько сверкает, что я вижу отражение своего силуэта в стенах. Слева от меня коричневая мраморная столешница и белая сияющая раковина. Я кладу вещи на столешницу. Посмотрев на себя в зеркало, но не увидев ничего позитивного, я с удовольствием сбрасываю с себя большую одежду. В шкафу я нашла только мужскую косметику: шампуни, лосьоны, атрибуты для бритья. Невольно вспомнив, как он страстно целовал блондинку, я почувствовала огонь ревности, спирающий грудь, и резко выдохнула.

– Это был всего лишь легкий флирт, – успокаиваю я свое хмурое отражение в зеркале, – он не обязан был хранить мне верность…

Я взяла гель для душа и шампунь и замерла в выборе. В углу стоит большая угловая ванная, напротив которой унитаз, сделанный словно из битых кусочков белого камня. На стене от раковины за стеклянной дверью стоит душ.

«Пожалуй, обойдусь душем», – ухмыльнулась я.

Теплые капли, ласкающее тело, расслабляют меня, заставляя забыть о прошлой боли и угрозах Александра, а терпких запах геля дает представление о близости Максима.

В углу у стиральной машины я обратила внимание на гору переплетенного белья, из которой я достала белое грязное платье. Вряд ли ему можно чем-то помочь. Там же я нашла свое нижнее белье. Обрадовавшись такой ценной находке, я быстро отстирала свои трусики в раковине и, морщась от дискомфорта, надела их на себя.

– Это лучше, чем ничего, – подбадриваю себя я. Футболка Максима очень широкая и чуть прикрывает мои ягодицы.

«Надо поискать какие-нибудь штаны», – ворчливо подумала я, выходя из ванной.

Осталась последняя комната, неисследованная мною. Войдя на кухню, я увидела стены из молочного кафеля, красный кухонный шкаф с белыми геометрическими вставками стоит во всю стену и делит свое место с белым холодильником и встроенной белой плитой, в центре кухни стоит красный стол в окружении белых стульев. И здесь Максима тоже нет…

По теплому сливочному кафелю прохожу до холодильника в поисках чего-нибудь съестного, сильно огорчаюсь, увидев только пакет просроченного кефира, упаковку яиц и целую полку кошачьего корма. Вероятно, услышав знакомый стук холодильника, кошка, громко мурлыкая, начала ластиться у моих ног.

– Очевидно, хозяин тебя больше любит, чем себя, – ухмыльнулась я и положила корму в пузатую миску.

Она недоверчиво муркнула что-то по-кошачьи и припала к еде. Я погладила по пушистой прогибающейся спине, она тихо завибрировала от удовольствия.

– Ах ты, плутовка…

В шкафчиках я нашла много посуды, особенно фарфоровой разных цветов. Некоторая посуда еще запаяна в прозрачный полиэтилен. И среди всего этого посудного хаоса, к своей удаче, я нашла зеленый мятный чай. Белый чайник с красной подсветкой поддерживает мое ликование, весело булькая от закипания. Освежающий аромат чая наполнил кухню. Положив побольше сахара, я обнимаю пальцами кружку, греясь после душа, и иду дальше одиноко бродить по комнатам.

Я возвращаюсь в спальню. Спать, конечно, я больше не хочу, поэтому я вышла на балкон и сильно удивилась, найдя копию своей лоджии. Ноги приятно утопают в ковре с длинным ворсом, а слева от меня стоит кресло-качалка из плетеной лозы, на котором лежит красный клетчатый плед, и большой телескоп поднял свой глаз высоко вдаль.

– Макс… – произнесла я через грусть и скорбь от того, что не замечала раньше.

«Я слепо поверила Александру, который пропитал мою жизнь ложью, и не оценила Макса, который каждым своим поступком кричал о чистой и искренней любви», – я закрываю глаза, коря себя за свой уход, и делаю глоток горячего чая.