Исцеление сердца

Но сейчас Леиф лежал на полу, сжимая Ольгу в объятьях. Их тела были соединены, запах соития все еще витал в комнате. Ольга тихо спала на его груди. Они не могли быть ближе друг к другу, хотя бы в физическом смысле, и это уже было больше, чем он надеялся получить.

Этого пока было достаточно. В темноте Леиф повернул голову и уткнулся лицом в ее косы, и поцеловал ее в висок.

А потом и он закрыл глаза.

~oOo~

— Эй! Ольга! Ох!

Леиф проснулся от звуков молодого голоса раньше, чем Ольга.

Комната была наполнена светом, сочащимся сквозь прикрытые ставни. Широкая полоса света лежала на полу от открытой двери. Леиф вытянул шею и увидел маленькую пару башмаков и край хангерока. Дальнейшее изучение показало, что голос принадлежит молоденькой девушке с яркими, как огонь, волосами.

— Приветствую, — сказал он, и Ольга зашевелилась при звуке его голоса.

Девушка заморгала.

— Ты ярл Леиф, — сказала она. Девушка тут же склонила перед ним голову, что в сложившихся обстоятельствах показалась Леифу смешным.

Ольга напряглась и села на полу со вздохом. Она была голой, одежда сбилась на талии, и Леиф осознал это одновременно с ней.

— Фрида! — зашипела Ольга, закрывая руками грудь.

— Прости! Я… я буду… прости! — девушка скользнула обратно за дверь и убежала.

Леиф повернулся и посмотрел на Ольгу. Он улыбнулся ей, но она не смотрела на него. Вместо этого она смотрела на его грудь.

— У тебя кровь.

Он и забыл о том, с чего началась их встреча, и теперь, вспомнив, ощутил в груди боль, и она была сильнее, чем боль, которую он ощущал в сердце. И все же Леиф не думал, что рана настолько глубока, что будет кровоточить.

Он опустил голову и увидел на тунике кровавый след. Снова посмотрев на Ольгу, он увидел на ее груди и плечах засохшие следы крови.

— Ничего страшного.

Но ей это не понравилось. Он увидел в ее глазах беспокойство. Ольга вдруг поспешно натянула на плечи нижнюю рубашку и принялась искать глазами застежки от хангерока. Леиф лежал молча и смотрел, пока она не поднялась.

Он смягчился и вышел из ее тела, пока они спали, но сейчас снова отвердел той твердостью, что приходит утром, под тяжестью ее мягкого тела на нем. Даже в этот момент его тело не могло устоять перед ней, как и его сердце.

Застегнув хангерок, Ольга бросила взгляд на его твердый стержень и отвела глаза.

— Я проверю твою рану.

Он заставил себя натянуть бриджи и затянуть завязки, прежде чем сесть.

— Не стоит. Ольга…

— Я проверю твою рану, — снова сказала она. — Садись туда.

Он поднялся и подошел к стулу, на который она указала, но остался стоять, нависая над ней. И когда Ольга подняла голову, глядя ему в лицо, и он протянул руку, чтобы убрать с ее лица упавшие на глаза пряди, они отшатнулась.

Значит, нет. То, что случилось ночью, не было настоящим прощением.

— Сядь. Сними тунику.

Леиф подчинился. Он положил тунику себе на колени и задал вопрос:

— Ты не будешь со мной говорить?

Может, она и не услышала. Ольга смотрела на его грудь, но ее внимание было приковано не к свежей ране. Она протянула руку и коснулась пальцами огромного шрама, пересекавшего грудь, и только добравшись до засохшей крови над раной, нанесенной вчера, перевела взгляд на его лицо.

— Сколько раз ты чуть не умер? — прошептала она.

— Несколько. Но я знаю, что боль от ран — ничто в сравнении с болью, которая мучает меня с тех пор, как я потерял тебя, — Леиф взял ее руки в свои и прижал к груди. — Ольга. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Гетланд. Сидела рядом со мной в зале как моя жена. Выходи за меня.

Их взгляды встретились, и Леиф попытался отыскать в ее темных глазах любовь или надежду, хоть что-то, что придало бы ему сил. Но там была только горечь.

Ольга высвободила руки и отошла к столу у передней стены дома. Вернулась она с миской, наполненной водой, и куском чистой ткани, и Леиф уселся на стул и позволил ей ухаживать за собой.

В тишине она промыла рану на груди и осмотрела ее. Нанесла зеленую травяную пасту и наложила чистую повязку.

Когда она отвернулась, Леиф снова ухватил ее за руку.

— Ольга. Ты мне не ответишь? Я потерял твою любовь навсегда?

Она уставилась ему в лицо, и он понял, что на этот раз услышит ответ — и что он ему не понравится.

— Я люблю тебя. Я отдала тебе всю любовь, что имела, и она с тобой останется навсегда. Но доверие мое разрушено, и больше его у меня не осталось. Я рада, что ты пришел ко мне ночью. Я не сожалею о том, что мы сделали, но теперь все кончено.

Он думал об этом тоже, но слышать эти слова, громкие, четкие — о, эта боль была словно удар ножом прямо в грудь.

И Леиф разозлился, так же, как злился тогда, в разговоре с Вали. Он не предавал тех, кого любил. Он делал ошибки, да, но он просто не мог предвидеть того, что случится в Эстландии после той ночи, и все же он был тем, кто удержал Эйка от еще больших зверств.