Исцеление сердца

Пока за исцелением к Ольге не приходил никто, хоть в городе и не было другого целителя или повитухи. Возможно, пока было рано отчаиваться, но отчаяние теперь прочно поселилось в сердце Ольги, и она боялась, что останется навсегда зависимой от Вали и его милости.

Якоб поднялся и плюхнулся за стол, и она наложила в миску горячей овсянки и поставила перед мальчиком. Когда тот начал уплетать за обе щеки, она неосознанно протянула руку и провела пальцами по его волосам. Кудрявые, как и у Антона. И как у Микеля, того брата, которого она тоже потеряла.

— Ты плохо спал, — сказала она, наполняя свою миску и тоже усаживаясь за стол.

Якоб замер, не донеся ложку до рта, и посмотрел на нее.

— Я мешал тебе?

— Нет, я тоже не спала. Ночью… неспокойно.

Он кивнул.

— Непривычные звуки. И их так много.

— Да.

Карлса была намного больше, чем их маленькая деревенька, и даже с учетом того, что большая часть мужчин уплыла с Вали, вечерами было шумно. На город уже садилась тьма, а люди не спешили расходиться по домам.

Ольга предположила, что это потому что ночи здесь были длиннее. Дневные часы пролетали быстро, и Орм рассказал ей, что зимой здесь бывают дни, когда солнце не показывается на небе. Летом же бывало наоборот, солнце почти не садилось.

В ее мире зимние ночи и летние дни тоже были долгими, но не такими. Все здесь казалось другим. Это было не то равновесие, которое она знала.

Лишь его подобие, то, что на самом деле мешало ей спать. Это был страх, заставляющий ее сжиматься в клубок под шкурами в этом чужом доме в чужом городе. Это было осознание потери.

Воспоминание о том, как она погрузила нож в обожженную пламенем грудь своего брата, о крови другого брата, плеснувшей ей под ноги, когда она пыталась спасти свою жизнь. Это было ощущение прижимающегося к ее лицу камня у того очага, где чужой воин овладел ею — о, это насилие было хуже всего, что она уже познала, потому что такого бы не случилось, если бы ее не бросили и не предали.

Это было осознание того, что она подарила всю себя и всю свою любовь мужчине, который использовал ее и обманул. Он взял ее сердце, а потом бросил ее одну, обрекая на страдания и потери.

То, что сделал Леиф, было хуже всего. Его поступок опустошил ее, сломал.

Вот что на самом деле мешало Ольге спать ночами.

~oOo~

— Вот, — Ольга кивнула Рикке, чтобы та убрала ведро с рвотой, и протянула Бренне чашку с отваром. — Попробуй это.

Бренна отстранила ее руку.

— Не могу.

— Ты должна питаться, дочь, — мать Бренны, Дагмар, забрала питье из руки Ольги и уселась на край кровати, поднеся чашку к губам Бренны. Та отвернулась, как капризный ребенок.

Великая Дева-защитница всегда была сложной пациенткой — храбрая и безмолвная, даже когда боль была невыносимой, и капризная, когда ей приходилось терпеть малейшее неудобство.

— Меня снова вырвет! — Бренна поглядела через плечо матери на Ольгу, ее глаза умоляли. — Это намного хуже, чем в первый раз.

Она говорила правду. Шли дни, и от недомогания Бренна стала так слаба, что едва могла стоять.

Ольга присела на кровать и положила руку на чрево женщины.

— Скоро станет лучше. Я обещаю. Вспомни, ты говорила, что носишь ребенка, уже давно.

Дагмар кивнула.

— Ойли сказала, это будет тяжелое время, но внутри тебя растет сильная дочь.

Бренна и Вали вернулись в Карлсу победителями, но вернулись не только они. Они прибыли на другом, маленьком корабле, и с ними приплыла мать Бренны.

Большая часть воинов Вали осталась ждать в Гетланде возвращения сыновей ярла, чтобы помочь Леифу в новом сражении.

Сражений будет еще много, но Вали возобновил альянс с Гетландом и вернул Бренну домой. Но было еще кое-что, чего Ольга не понимала — Бренна простила Леифа. Вали — нет, но они снова были союзниками. Вали вернулся домой как хозяин, и люди приветствовали его.

Ольга подумала о принцах своего мира, вспомнила того единственного ярла мира Вали, которого ей довелось встретить. Не очень она была рада тому, что ее друг так возвысился. Было что-то в большой власти, что делало людей чудовищами.

Леиф выжил и тоже стал ярлом, и то, что теперь он снова был другом Бренны и союзником Вали, заставляло Ольгу чувствовать растерянность. Леиф был ее врагом. Она с радостью убила бы его, прокралась бы в его спальню ночью и вонзила бы в его грудь нож, чтобы проткнуть его покрытую шрамами грудь и добраться до черного сердца.

Бренна вернулась в Карлсу, измученная и покрытая шрамами — и уверенная в том, что беременна, хоть они и провели с Вали меньше недели. Потому что именно так сказала ей пророчица.

Ольга сильно сомневалась насчет пророчества и насчет здоровья Бренны, которое после всех перенесенных ужасов сильно пошатнулось. Вряд ли она могла понести, и вряд ли от Вали, за такое короткое время.

Бренна заверила Ольгу, что ни один мужчина ее не касался. И вскоре оказалось, что пророчица была права. Бренна носила дитя.

Ольга не знала, что и думать. Пророчица оказалась права и насчет тяжелой беременности, но Ольга не знала, на самом ли деле это так, или оттого, что Бренна внушила себе, что так будет.