Исцеление сердца

— Я хотел бы просить тебя, как тот, кто любит тебя, как сын любит отца, пожалуйста, не заставляй меня это делать. Я выбрал тебя и снова принес тебе свою клятву, но ведь именно ты когда-то сделал Око Бога моим другом.

Долго и тяжело смотрел на него Эйк, и Леиф не отводил взгляда, в уме воскрешая перед собой обстановку комнаты и думая о том, как схватит оружие и погрузит его в плоть человека, стоящего перед ним.

А потом ярл вздохнул и подарил Леифу то, что могло быть намеком на улыбку.

— Вигер, тогда ты. Ты мне откажешь?

— Нет, ярл. Я служу твоей воле.

Освобожденный от одной ноши, Леиф сосредоточился на другой. Он заставил себя смотреть, как раскаленный докрасна железный прут ложится на спину Бренны и остается там, пока красное свечение не гаснет. Один за другим, пока ее спина не превратилась в череду идущих друг за другом свежих ожогов — от самых плеч и почти до ягодиц.

Она замирала и вздрагивала, и каждая мышца в ее теле напрягалась до предела, но ни звука не сорвалось с ее губ. Последний прут, кажется, довел ее до предела, но и тут она не закричала.

Эйк не сломал ее. Но он мог убить ее, если она не подчинится.

— Достаточно, — рявкнул ярл, и Вигер, выглядя почти разочарованным, отложил последний прут. — Верни ее обратно в амбар.

Ярл повернулся и вышел прочь из комнаты. Его сыновья и Леиф последовали за ним, не обменявшись ни словом.

~oOo~

Леиф убедил Бренну подчиниться. Он убедил ее покориться и снова принять участь рабыни.

Или это, или он будет свидетелем ее гибели. Эйк не остановится в своем намерении сломать ее и замучает до смерти.

Эйк обещал хорошо с ней обходиться, вылечить и накормить ее, и снова вернуть ее в свой зал — если она попросит о милости. Но это было до того, как он применил прутья.

А теперь он оставил Бренну в ее темной тюрьме, прикованной на всю ночь, а потом отправил выполнять самую черную женскую работу. И теперь ошейник с нее не снимали. Даже работая, Бренна носила его.

По настойчивой просьбе Леифа Колдер убедил отца позволить Оку Бога принять лечение от ожогов и дать ей соломенный матрас для сна.

Но влияние Леифа на семью ярла кончилось. С этого момента он оставался в стороне. Его не прогнали, но и не держали поблизости.

Он больше не был своим.

Но он все еще оставался рядом с ними. Сидя в зале рядом с Эйком, Леиф то и дело обегал помещение взглядом, ища тех, кто тоже видел истинную натуру Эйка. Волны беспокойства исходили как от свободных, так и от рабов; многие явно волновались, видя Око Бога униженной. Одину наверняка не понравится такое, и он может обрушить свой гнев на весь Гетланд и всех тех, кто будет предан Эйку.

Но некоторые видели в унижении Бренны доказательства могущества Эйка и милости богов к нему.

Он так долго был великим ярлом, а до этого — великим воином. Он водил воинов в бой, а потом готовил налеты, бесчисленное количество налетов, принесших горы золота. В его отряде к защитницам относились с почтением, а богатство его воинов росло вместе с его собственным.

Когда-то Эйк был великим. Но больше нет. Теперь он был просто могущественным. Но даже это могущество зиждилось на насилии.

Проходили дни, пролетали недели, и Вали все не было. Следы на спине Бренны стали заживать, а Леиф начал терять последние остатки надежды на то, что Эйк получит по заслугам.

~oOo~

Довольный своей победой над Снорри и Оком Бога, и своим пророком, обещавшим ему долгое и светлое будущее, Эйк снова отправил налетчиков в поход: Колдера, Эйвинда и Ульва.

Ярл оставил при себе Леифа, сказав, что ему нужен мудрый советник под рукой. Это было наказание, Леиф знал; и Эйк знал, что Леиф знал. Все знали.

Но Леиф был рад. Он не представлял себе, как оставит Гетланд и Бренну, да даже если бы и оставил, не думал, что вернется обратно. Он потерял всех друзей, тех, с кем был близок всю свою жизнь.

Из всех потерь эта была самой горькой.

~oOo~

Леиф никогда не забудет этого прекрасного выражения на лице Эйка, когда он увидел плывущие с севера корабли. Его ужас. Его кошмар.

Вигер, который пострадал в пьяной драке за ночь до отплытия сыновей Эйка и потому вынужден был остаться в Гетланде, влетел в зал несколькими днями позже, выкрикивая весть о трех длинных кораблях с цветами ярла Снорри Торссона. Они везли воинов. Они плыли сюда, и сам Вали Грозовой Волк стоял на главном корабле, глядя вперед.

В то время Леиф был в зале. Эйк не доверял ему настолько, чтобы оставить при себе, и одновременно опасался отослать его. Так что Леиф был там, когда на лице Эйка проступило понимание того, что он может и не победить в сражении с Вали Грозовым Волком. Он отправил своих лучших воинов в поход, наполнить сундуки сокровищами из земель, лежащих неподалеку. Эйку нужны были деньги, чтобы подготовиться к войне с ярлами Финном и Иваром.

Эйк быстро оправился и приказал мужчинам встретить корабли на берегу. А потом подскочил с кресла и ухватил Леифа за воротник туники.

Леиф не сопротивлялся. Он просто посмотрел Эйку в глаза. Не было времени доказывать свою преданность, его мысли были только о Бренне.