Истребление персиян

Рассказ у Сологуба скромнейший. Девица Клавдия Андреевна Кружинина, немолодая и некрасивая, попав на прием к врачу, узнаёт, что ей нельзя оставаться девицей. Что делать? Потрясенная, “в том состоянии растерянности и стыда, когда дрожат и подкашиваются ноги”, она бредет по улице и приходит к подруге – волшебной помощнице, берущейся эту проблему решить. У подруги есть друг, “элегантный господин с крупными, точно миндалины, желто-белыми зубами”. Тут же образуется ресторан, а в нем зеркала, тяжелые портьеры и скользкие устрицы. Это, так сказать, парадная часть. Но есть и тыловая – за кабинетом, где стол накрыт, “тесный альков, – серый мрамор умывальника с медными, красивыми кранами, и громоздкая, нагло громадная кровать”. Вид этой кровати производит переворот. Девицу, до того готовую на всё (за тем и пришла), неожиданно охватывает зубная боль (вот он, ответ девичьей невинности на желто-белое миндальное плотоядие) и воспоминание о годовалой давности поездке в вагоне третьего класса, где она раскашлялась, а ее обидели. Это сцена в рассказе – единственно живая. С живыми словами.

Клавдия Андреевна кашляет, за стенкой смеется проститутка.

– Дохает кто-то, барышня, кажись, – раздался ее противно-простуженный голос.

Тощий парень с зеленым лицом и колючим взором серых глаз высунулся на минуту из-за перегородки. Уколол взором Клавдию Андреевну, и вдруг лицо его стало презрительно скучным. Отвернулся.

Из-за перегородки слышался его пьяный, наглый голос:

– Морда отпетая, дохает туда же, ни как красавица.

– Мордолизация! – хрипло взвизгнула проститутка.

Всё. На этом тень литературы исчезает. А Клавдия Андреевна, сбежавшая из ресторана, снова бредет по городу, и у нее снова подкашиваются ноги. Но выхода нет, и волшебная помощница уже не спасет. Спасает “молодой человек в студенческой тужурке, с нервным, бледным, измученным лицом, с густыми, вьющимися круто и упрямо волосами”.

Молодой человек, приставив пистолет к виску, стоит в окне того дома, куда привели Клавдию Андреевну подкашивающиеся ноги. “Милый, милый! Зачем? Не надо!” – закричала Клавдия Андреевна.

И “студент увидел, что незнакомая, некрасивая девушка лезет к нему в окно”. Развязка молниеносна. “Он подошел к ней близко, и обнял ее порывисто, и поцеловал звучно, весело и молодо в ее радостно дрогнувшие губы”.

Поверьте, я пересказал очень близко к тексту. Что делать с таким рассказом? По-моему, выкинуть в корзину, припася слово “дохает” для более счастливого случая. Но есть другой вариант, и Сологуб выбрал его. Он сочинил еще одну фразу и поставил ее в самый верх: “От буйного распутства неистовой жизни к тихому союзу любви и смерти, – милый путь в Дамаск…” Вот и название готово.

Самое время напомнить общеизвестное. Гонитель христиан Савл на пути в Дамаск услышал Господа и на три дня ослеп. Придя в Дамаск, он прозрел и крестился, став главным проповедником христианства – апостолом Павлом. В Деяниях Святых Апостолов путь в Дамаск описывается так:

Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! Что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руки, и привели в Дамаск. И три дня он не видел, и не ел, и не пил.

(Деян. 9, 3–9)