Историк

— Ты тоже не тупой, Ханс. Ты просто безграмотен.

Ханс настороженно взглянул на меня, но увидев, что я серьезен, засиял надеждой…

— Научите меня…

— Научу, Ханс… всему, что знаю. Но не сейчас… И вы с Олафом меня научите… Но не сейчас…

Я отстранил его, подходя к почти сведенным и заклиненным дверным створам… Я знаю, что «защитники» способны обнаружить разведчика, летящего достаточно высоко, не только визуально, не только по ментальной активности, но и по колебаниям воздуха… Знаю, что здесь не место, но подниматься выше не могу… Но мне нужно поставить пробу — испытать мои силы… ведь я не знаю истинный предел моих сил… Я не знал даже, что жив… Откуда же мне знать, на что я способен?.. Я — офицер S9… и я могу больше, чем прописано в системной инструкции…

Тишина отступает с нарастающим, как скорость, звоном… Что это?.. Просто ветер… Ветер бьет мне в лицо, разбиваясь о заклиненные дверные створы… Нет, здесь что-то еще… Кто-то идет, кто-то приближается… на улице, совсем близко… Я открыл глаза, но не увидел никого… Но я уловил какую-то недоступную мне прежде частоту…

Кашель сдавил мне грудь, запирая дыхание… Теперь нет ничего, ничего не видно и…

Запись № 11

Я открыл глаза… Передо мной стоит «дракон»… Высший боевой офицер — S11… Его горящий взгляд устремлен на меня. Я тихо отвел руку, но оружия нет…

— Это были вы, на улице?..

— Я.

— Вы пришли за моей памятью? Ведь мой разум давно был недоступен вам… Но вам не нужно подходить так близко — вы способны считать открытую для вас жесткую память издали…

— Молчите, Горный. Мне нужна не ваша память.

— Хакай… Трижды сожженный… Призрачный командир… Это вы. Вы здесь.

— Он ищет меня — Тишинский. «Тень» Снегова — «белого генерала». Он оставил вас, как маяк.

— Тишинский… Он придет… Он убьет вас, Хакай.

— Все изменилось. Теперь нет смысла убивать… Теперь мы сможем только — уничтожать… Нам поздно убивать. Время убивать пришло ледяной крепости — Ивартэну.

— Вы пришли невидимым…

Хакай сверкнул на меня черными глазами, горящими то огнем, то холодом… то гаснущими немой тьмой…

— Вы знаете, что я не человек.

— А что вы такое, Хакай?

— Подобие сожженного офицера.

Я протянул руку, коснувшись его плеча…

— Вы похожи на человека…

— Похож. Я подключен в пространстве и времени. Но я буду отключен, как только будет введен код, отключающий дестабилизаторы одиннадцатого измерения.

— Вы существуете только, пока работают дестабилизаторы Пустоты?

— Я был сожжен, я исчез, меня нет. Но осталась моя память и память обо мне. Я был явлен, подключенный напрямую в пространстве и времени.

— Конечно… Стабилизаторы расчищают пространство и время до Пустоты, а дестабилизаторы строят пространство и время от Пустоты… Внедрение в высшие программы… Запретные технологии… вы применили их вновь.

— Когда вы сожгли меня вновь. Теперь я не живу и меня нельзя убить. Теперь я являюсь и исчезаю, следуя зову системы. Но скоро я исчезну бесследно. Я передам мои армии Снегову. Тогда моя задача будет завершена.

Я склонил голову перед этим жестоким мучеником… Мы трижды сжигали его, а его бойцы трижды поднимали его из пепла, вынуждая вновь и вновь сжигать наши крепости. Он раб, принужденный существовать, как «защитник»… Он раб, и у него нет жизни, у него нет воли к жизни — только задача… И он не умрет — он только завершит задачу, как «защитник»… как Снегов… как все наши рабы, которых мы считаем нашими богами…

Хакай резко повернулся ко мне, сверкнув глазами, сжимая руку в кулак…

— Снегов станет единовластным правителем. Я буду вынужден отдать его власти мои земли. Земли, которые я взял у него, облив кровью моих людей, которые я вернул, осыпав моим пеплом.

— Вы пролили и кровь моих людей, Хакай… и мою кровь… Вы угрожали нам затопить нас в крови, и нам пришлось вернуть вам ваши угрозы…

— Теперь мы пролили столько крови, что тонем в ней все… Мы смешали кровь дракона, медведя и орла этой войной, создав из трех одно чудовище… Теперь оно пожрет себя, поскольку голод его неутолим… И править этим чудовищем будет «белый генерал», холодный, как снег… «Белый генерал» сдержит его — не позволит ему проглотить себя разом, заставит его грызть себя долго, умирая от голода, истекая кровью… Истекая кровью до конца времени…

— Мы всегда истекали кровью и пускали кровь, Хакай… Мы всегда жили, умирая и убивая…

— Теперь мы умираем, убивая себя.

— Мы все убиваем других, принося жертвы смерти, чьей добычей всегда были все мы… И смерть отдает наши жизни, беря чужие в обмен… Этот обмен дает время, но этой мене ограничен срок… Когда мы отдаем смерти все, что способны дать, когда у нас не остается ничего, кроме наших жизней — смерть берет наши жизни… Мы не убиваем себя, Хакай, — мы просто умираем… нищими перед жадной смертью…

Хакай бросил мне в глаза тяжелый, непроницаемо темный, взгляд…