История Рунного посоха

Хоукмун развернулся, чтобы взглянуть на Боженталя, и не забывая о том, что лицо, которое он видит перед собой, через Черный Камень также видят и лорды Гранбретани. В глазах поэта читался искренний интерес, и Хоукмун решил, что тот его ни в чем не подозревает.

– Город огромный, высокий и темный. То же касается и архитектуры, а еще он полон сложного и разнообразного декора.

– А его дух? Каков дух Лондры, какое у тебя сложилось впечатление?

– Мощь. Самоуверенность…

– А безумие?

– Я понятия не имею, что разумно, а что безумно, сэр Боженталь. Наверное, я кажусь тебе странным? Мои манеры неловки? Мое поведение не похоже на поведение других?

Удивленный таким поворотом разговора, Боженталь взглянул на собеседника с настороженностью.

– Э… ну да, но почему ты спросил об этом?

– Потому что твои вопросы кажутся мне бессмысленными. Я говорю это не из желания тебя обидеть… – Хоукмун потер подбородок. – Я просто не нахожу в них смысла.

Они начали спускаться по лестнице, ведущей в главный зал, где был накрыт завтрак и старый фон Виллах уже перекладывал себе на тарелку большой кусок мяса с серебряного подноса, который держал перед ним слуга.

– Смысл, – бормотал Боженталь. – Ты спрашивал, что есть безумие, а я хотел бы знать, что есть осмысленность.

– Я не знаю. Я знаю только то, что делаю.

– Перенесенные тобою страдания заставили тебя замкнуться в себе, позабыв совесть и мораль? – с сочувствием предположил Боженталь. – Подобные случаи не новость. В старинных текстах немало упоминаний о людях, которые под давлением внешних обстоятельств лишались тех же самых качеств. Хорошая еда и приятное общество помогут тебе их вернуть. Тебе очень повезло, что ты попал в замок Брасс. Наверное, какой-то внутренний голос направил тебя к нам.

Хоукмун слушал без интереса. В это же время по лестнице спустилась Иссельда, улыбаясь ему и Боженталю.

– Хорошо ли ты отдохнул, герцог? – спросила она.

– Он пострадал сильнее, чем нам казалось, – сказал Боженталь, не дав гостю ответить. – По-моему, герцогу потребуется неделя, а то и две, прежде чем он полностью придет в себя.

– Не хочешь ли присоединиться ко мне сегодня утром, дорогой герцог? – любезно предложила Иссельда. – Я покажу тебе сады. Они прекрасны даже зимой.

– Конечно, – отозвался тот, – я с радостью посмотрю.

Боженталь улыбнулся, понимая, что доброе сердце Иссельды тронуто плачевным положением Хоукмуна. Чтобы излечить раненую душу, решил он про себя, нет более подходящего человека, чем эта девушка.

Они прогуливались по террасам замковых садов, глядя сверху вниз на крыши города. Здесь покачивались под ветром растения – и вечнозеленые, и цветущие зимой, – зрели овощи. Небо было ясное, светило солнце.

Закутавшись в теплые плащи, они не обращали особого внимания на холодные порывы ветра. Всё вокруг дышало умиротворением, Хоукмун и Иссельда шли, взявшись за руки. Девушка болтала о пустяках, не ожидая ответа от своего печального спутника. Поначалу ее немного пугал Черный Камень у него во лбу, пока она не решила для себя, что тот не сильно отличается от украшенной каменьями диадемы, которую она иногда надевала, чтобы длинные волосы не падали на глаза.

Ее юное сердце было полно тепла и любви. Именно эта любовь и превратилась в страсть к барону Мелиадусу, потому что искала и не находила себе выхода. И теперь Иссельда была рада подарить ее чужестранцу, окоченевшему душой герою Кёльна, в надежде, что любовь сможет залечить раны его души.

Она скоро заметила, что какое-то подобие чувств отражается у него в глазах, когда разговор заходит о его родных краях.

– Расскажи мне о Кёльне, – попросила Иссельда. – Не о том, какой он сейчас, а о том, какой он был – каким он однажды станет снова.

Ее слова напомнили Хоукмуну об обещании Мелиадуса вернуть ему земли. Он отвернулся от девушки и устремил взгляд в исхлестанные ветром небеса, скрестив руки на груди.

– Кёльн, – повторила она негромко. – Он похож на Камарг?

– Нет… – Он перевел взгляд на крыши домов внизу. – Нет… в Камарге дикая природа, та же самая, что была здесь в начале времен. А в Кёльне повсюду следы человеческих трудов: обнесенные живыми изгородями поля, выпрямленные русла рек, спиральные дороги. Фермы и деревни. У нас была маленькая провинция с тучными коровами и упитанными овцами, с сеновалами и лугами, полными душистой травы, в которой прячутся кролики и полевки. Желтые заборчики, прохладные рощи, дым из труб – какое-нибудь жилье непременно окажется поблизости. Народ был простой и дружелюбный, добрый к детям. Дома старые и простые, как и их хозяева. Ничего темного не было в Кёльне, пока не явилась Гранбретань, пока не хлынул из-за Рейна поток грубого металла и яростного пламени. Да, Империя тоже принесла с собой следы человеческих трудов в наши земли… следы меча и факела…

Он вздохнул, и в его голосе еще прибавилось эмоций.