История противостояния: ЦК или Совнарком

Общеизвестно, что члены большевистского руководства сходились в необходимости «усиления социалистических элементов в общенародном хозяйстве»[450], однако на этом, собственно, единство в экономических взглядах и заканчивалось. В 1925 г. Н. И. Бухарин, проанализировав первые три раунда внутрипартийной борьбы, развернувшейся после «отхода» от власти В. И. Ленина, констатировал, что в целом дискуссия велась вокруг «соотношения между рабочим классом и крестьянством»[451] в условиях нэпа. Изучив становление и развитие советской политической системы в 1917—1930-е гг., Е. Г. Гимпельсон сделал вывод в том же духе: «…возникавшие в [19]20-е гг. одна за другой оппозиции в правящей партии, проходившие ожесточенные дискуссии были вызваны трудностями движения к социализму в рамках нэповских реформ. Концепции противников всех дискуссий не выходили за пределы “заколдованного” круга ортодоксальных марксистских догм. Все дискутанты были их пленниками, балансировали между нэпом и его неприятием. Это определяло то общее, что объединяло их, независимо от, казалось бы, непримиримых “платформ”. Все исходили из необходимости преодоления опасности сползания к капитализму, но по-разному понимали этот процесс»[452]. Не зря Г. Е. Зиновьев, который готовился официально выступить с критикой сталинского курса на построение социализма в «одной, отдельно взятой» стране, процитировав фрагмент последнего ленинского выступления на заседании Моссовета – «Россию нэповскую мы превратим в Россию социалистическую», – заявил в 1925 г. ленинградским партийцам: «Как превратить, в каком темпе превратить – вот вопрос, над которым мы (большевики. – С.В.) работали и будем работать годами»[453].

В то время аппаратная, что называется, госучрежденческая составляющая советской политической истории и внутрипартийной борьбы в 1920-е гг. не стала предметом самостоятельного исследования, поскольку до сих пор считается, что уже в 1923–1924 гг. Политбюро превратилось в «гипертрофированное сверхправительство»[454]. Однако опубликованные в последнее время стенограммы заседаний Политбюро в совокупности с архивными документами опровергают устоявшиеся в историографии положения.

10 января 1923 г. Президиум ЦИК СССР, на основании постановления 1-й сессии ЦИК СССР, образовал Комиссию по выработке «Положения о СНК, СТО и наркоматах Союза» в составе М. И. Калинина, Т. В. Сапронова, председателя Белорусского Совнаркома А. Г. Червякова, П. Г. Мдивани, А. И. Рыкова, Г. Л. Пятакова, А. С. Енукидзе, А. Д. Цюрупы, Д. И. Курского, А. А. Андреева, В. А. Аванесова, А. Г. Белобородова и В. П. Ногина. Как видим, основу комиссии составили ответственные руководители РСФСР. Наркоматам РСФСР: по военным и морским делам, иностранным делам, внешней торговле, почт и телеграфов, финансов, труда, РКИ, продовольствия, а также ВСНХ – было указано представить в комиссию проекты положений о наркоматах не позднее 10 февраля 1923 г. Созыв комиссии возлагался на М. И. Калинина, в его отсутствие – на А. С. Енукидзе. Комиссия обязывалась представить в Президиум ЦИК СССР положения о СНК, СТО, 8 указанных наркоматах и ВСНХ СССР[455]. На том же заседании была выбрана Комиссия по составлению проекта организации наркоматов и намечению персонального состава наркоматов для внесения на утверждение Апрельской сессии ЦИК СССР. В комиссию вошли М. И. Калинин, Г. И. Петровский, И. В. Сталин, А. И. Рыков, Л. Б. Каменев, А. Д. Цюрупа, М. П. Томский, ответственный секретарь ЦК КП Украины Ф. Я. Кон, председатель Совнаркома Белоруссии А. Г. Червяков, председатель Совнаркома и нарком по военным делам Армении и одновременно заместитель председателя Совнаркома Закавказской СФСР А. Ф. Мясников (Мясникян) и А. С. Енукидзе[456]. Подбор и расстановка кадров были важнее утверждения положений, поэтому в данную комиссию вошли все ленинские заместители в правительственных органах и Сталин как главный большевистский кадровик[457].