История противостояния: ЦК или Совнарком

Правда, 30 декабря 1925 г. И. В. Сталин проявил политический «либерализм», достойный его «учителя», значительно более «либерального». После того, как на сеньорен-конвенте все делегации дружно высказались за выведение из состава ЦК и кандидатов в члены ЦК М. М. Лашевича за «упреки» высшего большевистского руководства в «темной политической комбинации»[1077], генсек миролюбиво «заступился» за проигравшего в дискуссии: «Товарищи, я думаю, что если Лашевича съезд снизит с поста члена ЦК до поста кандидата [в члены] ЦК, то этого достаточно. Он старый партиец. Он со всей страстью увлекся этой фракционной борьбой, и я полагаю, что слишком наказывать его не следует. Я очень бы просил оставить т. Лашевича в списке кандидатов»[1078]. В результате сталинского «ходатайства» М. М. Лашевич – «старый, испытанный революционный волк» (определение А. И. Рыкова) – был оставлен в ЦК ВКП(б) кандидатом. На данном этапе еще признавалось, что в ЦК все же следует включить «основную группу товарищей из оппозиции»[1079]. Однако в отношении супертяжеловесов отсрочивать кару Сталин, разумеется, не стал. Как и «либерализм» ленинский, «либерализм» генсековский был строго ограничен принципом целесообразности[1080]. Если по Бухарину и Каменеву (Троцкому?), «дозировки»[1081].

1 января 1926 г. на пленуме ЦК ВКП(б) в озвученный В. Я. Чубарем проект персонального состава Политбюро не был включен Л. Б. Каменев, но вошел Г. Е. Зиновьев, притом что именно последний был идеологом и считался вождем Новой оппозиции. Зиновьев сразу заявил: «Исключение т. Каменева из членов Политбюро и перевод его в кандидаты может быть объяснен только такими соображениями, что политическая линия т. Каменева неправильна. Так как я эту линию разделяю целиком и полностью, то я должен заметить, что считаю совершенно невозможным для себя в таком положении, когда во всей стране продолжается агитация, что я ликвидатор, пораженец, принять такой важный пост…»[1082] Подчеркнув (как и Л. Д. Троцкий, которому надоело номинально числиться в высшем партийном органе, не участвуя в принятии каких-либо важных политических решений) свою готовность «работать по поручению ЦК» на любом посту, Г. Е. Зиновьев заявил: «…если дело идет о том, что наличность определенной политической линии считается не совместимой с работой в Политбюро т. Каменева, то это целиком относится и ко мне»[1083]. Л. Б. Каменев не преминул задать вопрос, в связи с чем его не включили в предложенный В. Я. Чубарем состав Политбюро – органа, членом которого он состоял, «…еще [к] огда т. Ленин не считал возможным вводить в Политбюро тт. Рыкова, Томского и Бухарина»[1084]. В. Я. Чубарь начал отвечать вполне корректно, однако, под влиянием реплик лидеров Новой оппозиции, договорился до заявления: «Может ли Политбюро, если сохранить его в прежнем составе, пользоваться тем доверием, которое было? – Нет, не может»[1085]. М. П. Томский эту светлую мысль развил, причем, будучи, в отличие от В. Я. Чубаря, включен в круг вождей, более искусно – с точки зрения партийной истории, к которой апеллировал Л. Б. Каменев: «…каждый съезд избирает свой ЦК в таком составе, который, по мнению участников съезда, обеспечит политическую линию данного съезда, и каждый ЦК формирует свои органы в таком направлении, которое, по мнению членов ЦК, целиком и полностью обеспечит наименьшие трения по политической линии»[1086]. В том же духе высказался и Ф. Э. Дзержинский: «…если действительно создать Политбюро таким образом, чтобы в него вошли и Зиновьев, и Каменев, то не будет этой работоспособности в достаточной степени для проведения линии, намеченной съездом»[1087]. Завершил председатель ВСНХ СССР свое выступление удивительно точной по смыслу нелепицей: «Если бы я полагал, что после выступления т. Каменева на нашем съезде партии т. Каменев будет работоспособным, как он может быть работоспособным – в смысле единства партии, в смысле направления [партийной работы] – я голосовал бы, чтобы вас ввести. Но я в это не верю. […] Поэтому нужно обеспечить такой состав, чтобы единство работы было обеспечено»[1088]. Чуть позднее Дзержинский выдал не менее гениальный афоризм – правда, на этот раз без малейшего намека на тавтологию: «…наше единство заключается не в том, чтобы мы с вами детей крестили, а […] в том, чтобы мы управляли государством»[1089]. Именно в данном контексте достаточно логичным выглядит объяснение введения в состав Политбюро одного из двух лидеров Новой оппозиции, данное А. П. Смирновым: «…весь ЦК стоит на том, что при том или ином расхождении швыряться активными заслуженными товарищами мы не можем»[1090], поэтому «вас обоих исключить […] было бы преступно…»[1091]. Однако этот вполне логичный посыл никак не объяснил, почему же в состав Политбюро предложили именно Г. Е. Зиновьева, а не Л. Б. Каменева.