История - нескончаемый спор

Наибольшие успехи достигнуты ею в области истории Средневековья и XVI–XVIII вв. Это эпохи относительно медленного движения глубинных социальных структур, развертывавшихся на протяжении большой длительности, и именно к такого рода структурам, как материальным, так и духовным, представители «Новой исторической науки» могли применить разработанную ими систему понятий и исследовательскую методологию.

Здесь речь пойдет только о трудах «новой историографии», посвященных Средневековью. Необходимы, однако, некоторые оговорки. «Новая историческая наука» и Школа «Анналов» не идентичны. Не всякий исследователь, печатающийся в «Анналах», приобщается к этой школе. Отдельные видные ученые, которые, судя по проблематике их исследований, принадлежат к «новой историографии», видимо, стоят в стороне от Школы «Анналов» или соблюдают по отношению к ней известную дистанцию. И тем не менее наблюдатель, находящийся далеко от Парижа, вынужден исходить из следующего допущения, сколь оно ни огрубляет истинное положение дел: именно в Школе «Анналов» (в широком смысле этого слова) в первую очередь воплощен дух и стиль «новой историографии». Давая пока самую предварительную и суммарную характеристику Школы «Анналов», хотелось бы отметить одну черту, присущую всем поколениям историков этой группы: обостренное самосознание, непрестанный самоотчет, даваемый учеными как в их исследованиях, так и в спорах с традиционной историографией. Свидетельства борьбы за утверждение новых позиций исторической науки хорошо известны: «Апология истории» М. Блока[137], сборники статей Л. Февра под «вызывающими» названиями «Битвы за историю» и «В защиту полноправия истории»[138], «Статьи об истории» Ф. Броделя[139], «Территория (пространство) историка» Э. Леруа Ладюри[140], «За новое понимание Средневековья» Ж. Ле Гоффа[141]. Попытка всесторонне осветить новые подходы к истории предпринята в двух капитальных трудах: «Изучать историю» (под редакцией Ж. Ле Гоффа и П. Нора)[142] и «Новая историческая наука» (под редакцией Ж. Ле Гоффа, Р. Шартье и Ж. Ревеля)[143].

Последний из названных сборников — энциклопедия «Новая историческая наука» — свидетельство сознания силы ее представителей. Здесь прослежен пройденный ею путь и сформулированы проблемы, вокруг которых концентрируются исследования нынешнего поколения французских ученых, «сводятся счеты» с другими направлениями исторического знания и показаны связи и взаимовлияния между «Новой исторической наукой» и соседними отраслями гуманистики. В противоположность традиционной французской историографии, замыкавшейся в унаследованных узких цеховых рамках, историки группы «Анналов» с самого начала попытались искать выход из обозначенных ими тупиков в широких контактах с другими науками о человеке — с этнологией (или антропологией), социологией, психологией, демографией, географией, биологией, лингвистикой, историей искусства и литературы. Эти науки изучают человека со своих собственных позиций, и объединенными усилиями можно получить значительно более емкую и всестороннюю картину исторического развития людей в обществе. Преодолев междисциплинарные барьеры, историки группы «Анналов» увидели новые ракурсы, в которых можно и должно изучать процессы истории; историческая наука смогла «присвоить» себе анкеты, которыми пользуются сопредельные научные дисциплины, и задать новые вопросы старым источникам. В этом радикальном отказе от ремесленного «сепаратизма», очень созвучном тому, что происходит во всех науках нашего времени, в освоении или, по крайней мере, в притязаниях на новые «территории» — несомненное методологическое завоевание Школы «Анналов».

Важно, однако, подчеркнуть, что сближение истории с другими научными дисциплинами имеет свои пределы и не предполагает какого-либо объединения или слияния. Историк может заимствовать у антрополога или экономиста анкету, с помощью которой он задаст своим источникам новые вопросы, но при этом он должен выработать оригинальную методику; просто-напросто заимствовать методику у других наук он не в состоянии. И разумеется, речь идет не о переводе на язык социологии или психологии явлений, давно уже изученных историками, — новые проблемы, новые ракурсы, в которых предполагается рассматривать исторический процесс, требуют нового изучения старых источников и поисков источников новых. Поэтому нельзя не согласиться с мыслью Ле Гоффа о том, что отношения между «новой историографией» и иными научными дисциплинами сложны и неоднозначны[144]. Обогащая свой понятийный и методический аппарат в результате знакомства с этими иными науками, история не должна терять своей самостоятельности и самобытности[145].