Читаем История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный полностью

Сказал нам Аристотель вещий:«Неизменяема суть вещи»,Алхимик же в ученом бредеВыводит золото из меди,А перец — из дерьма мышейГотовится у торгашей.Перевод Льва Пеньковского.

Рис. 52

Писатель завершает свой длинный пассаж о поддельных продуктах мнением о том, что уже наступило «антихристово царство». Алхимия прочно связуется с демоническим миром: за это ее даже запрещают во многих странах.

Демонизировали и конкретных персон. На Иоганна Тритемия (1462–1516), учителя Агриппы и Парацельса, написавшего множество трудов по магии и демонологии, и считавшегося также алхимиком, хотя он и жестко критиковал эту науку, ополчился австрийский математик и астролог Иоганн Штаб. В своем сочинении о генеалогии императорского дома Габсбургов 1515 г. он рисует Тритемия в виде трехглавого монстра: у него тело человека, крылья птицы и головы орла, льва и змеи, украшенные нимбами (53). На гибридном существе надето облачение монаха-бенедектинца (Тритемий состоял в ордене и был аббатом), а в руках он держит меч и кочергу. Штаб так изобразил Тритемия, потому что тот тоже написал генеалогию Габсбургов, проследив ее до героя «Илиады» Гектора. Штаб обвинил бенедектинца в создании несуществующих химер и нарисовал Тритемия в виде одной из них. Возможно, что на этот образ повлияла и слава аббата, которого обвиняли в некромантии, алхимии и колдовстве. В это время масса карикатур была устроена таким же образом: недоброжелатель рисовал своему сопернику множество человечьих или звериных голов. Так изображали Лютера и Кальвина, королей и римских пап, а их многочисленные головы обозначали различные пороки и прегрешения.

Рис. 53

Алхимики и сами критиковали менее удачливых собратьев. К примеру, в одном алхимическом сборнике XV–XVI вв. после трактата Гебера «Трансформация металлов» нарисованы стройные ряды философских печей и колб. Их прерывает странное изображение: на атаноре сидит повернутый к зрителю спиной человек с голым задом, испражняющийся прямо в печь (54). Вместо шляпы на его голове колба: очевидно, этот профан даже не знает, как ее применять. Алхимик здесь превращается из мастера, контролирующего процесс великого делания, в один из подсобных инструментов и даже до некоторой степени в материал. На его спине написано «горе-алхимик плачет от щелочи», а прямо на заднице находится афоризм: «кто сеет дерьмо, дерьмо и пожнет».

Рис. 54

На похожей иллюстрации из трактата «Дар божий» (55), в конце серии с изображением двенадцати алхимических колб, мы видим опорожняющего кишечник юношу, держащегося за виноградную лозу. Рядом с растением написано «истинная лоза всего живого», а лужа экскрементов помечена как «жизнь». Вокруг сценки написано: «То, что так появляется — из этого мира. Но не из этого мира — то, что ищут философы». Для толкования этого изображения стоит вспомнить, что алхимики и правда использовали кал в своих экспериментах. В Европе конский навоз часто служил дешевой альтернативой углю при растопке алхимических печей, а иногда и источником тепла, в который погружали колбу. Навоз также использовался в изготовлении некоторых парацельсовских лекарств, а иные алхимики пытались сделать из него философский камень, т. к. в одном трактате алхимика Мориена исходным материала для магистерия был аллегорически назван кал. На иллюстрации кал — материал для приготовления философского камня — обозначает первоматерию, не принадлежащую к земному миру, из которой на самом деле должен был производиться магистерий.

Рис. 55

В середине XVI в. алхимия становится настолько распространенной, что ее высмеивают даже известные художники. В 1560-е гг. фламандский живописец Питер Брейгель Старший создает гравюру «Алхимик», которую спустя несколько десятилетий его сын, Питер Брейгель Младший, превратит в картину (56), а затем повторит и его внук, Ян Брейгель Младший. Мы видим усталого седого алхимика: он нищ, его одежда и обувь изорваны и едва сшиты неаккуратными заплатами. Он тратит свою последнюю монету на эксперимент, в то время как жена пытается найти средства на пропитание семьи. Алхимик превратил свое жилище в лабораторию, и потому в нем царит хаос: ингредиенты и аппаратура разбросаны по всему дому, а дети забрались в шкаф, надев на головы посуду. В окне видна сцена незавидного будущего семьи творца бесплодных опытов: всем им приходится переселиться в дом призрения.

Рис. 56

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Еврейский мир
Еврейский мир

Эта книга по праву стала одной из наиболее популярных еврейских книг на русском языке как доступный источник основных сведений о вере и жизни евреев, который может быть использован и как учебник, и как справочное издание, и позволяет составить целостное впечатление о еврейском мире. Ее отличают, прежде всего, энциклопедичность, сжатая форма и популярность изложения.Это своего рода энциклопедия, которая содержит систематизированный свод основных знаний о еврейской религии, истории и общественной жизни с древнейших времен и до начала 1990-х гг. Она состоит из 350 статей-эссе, объединенных в 15 тематических частей, расположенных в исторической последовательности. Мир еврейской религиозной традиции представлен главами, посвященными Библии, Талмуду и другим наиболее важным источникам, этике и основам веры, еврейскому календарю, ритуалам жизненного цикла, связанным с синагогой и домом, молитвам. В издании также приводится краткое описание основных событий в истории еврейского народа от Авраама до конца XX столетия, с отдельными главами, посвященными государству Израиль, Катастрофе, жизни американских и советских евреев.Этот обширный труд принадлежит перу авторитетного в США и во всем мире ортодоксального раввина, профессора Yeshiva University Йосефа Телушкина. Хотя книга создавалась изначально как пособие для ассимилированных американских евреев, она оказалась незаменимым пособием на постсоветском пространстве, в России и странах СНГ.

Джозеф Телушкин

Культурология / Религиоведение / Образование и наука