Примерно в то же время в университете немецкого города Марбурга при финансовом участии заинтересованного в алхимии ландграфа Морица Гессен-Кассельского была создана химическая кафедра. Ее возглавлял Иоганн Хартманн (1568–1631), который вместе с Якобом Мозанусом (1564–1616) учил студентов в университете Марбурга алхимии. Кафедра создавала передовые алхимические лекарства в первой в мире официальной университетской химической лаборатории. Однако у них были и противники, к примеру, йенский професссор Андреас Либавий (1555–1616), считавший алхимическую теорию Парацельса годной только для производства лекарств, и выступавший против многих положений королевского искусства. Того же мнения был и Даниэль Зеннерт, профессор медицины в Виттенберге. Между тремя университетами проходили ожесточенные споры. В 1620 г. из-за многочисленных обвинений марбургских алхимиков во лжи, а также жалоб студентов на высокую стоимость лабораторной аппаратуры, которую нужно было оплачивать из собственного кармана, кафедра была закрыта.
Подобно тому как было в Марбурге, в Хельмштедте герцоги Генрих и Юлий Брауншвайг-Люнебургские помогали алхимикам найти свое место в университете. В итоге профессоры Францискус Парковиус (1560–1611) и Якоб Хорст (1537–1600), интересовавшиеся златоделием, наладили контакт с заграничными адептами и приглашали их преподавать в Германию (туда заезжал даже Джордано Бруно). Спустя пару столетий, уже в XVIII в., алхимические теории в Хельштедте уже не обсуждались, но только осуждались: поэтому профессора Готфрида Байрайса, на досуге занимавшегося поиском магистерия, насмешливо нарекли символом научного загнивания университета.
Не только университетские алхимики, но и такие златоделы как Леонард Турнайзер (1531–1596) или Иоганн Кункель (1630–1703) косвенно повлияли на то, что алхимия все активнее обсуждалась в университетах. Они издавали огромными тиражами секретные алхимические рецепты и делали их достоянием самой широкой публики. Хоть это и происходило из-за жажды наживы — их книги очень хорошо продавались — алхимические знания из зашифрованных и туманных становились научно проверяемыми и включались в поле зрения науки.
Как мы видим, алхимия так и не стала полноценной университетской дисциплиной — в первую очередь потому, что не все ученые разделяли позитивный настрой по отношению к хризопее. Священное искусство постепенно стало вытесняться более современной своей вариацией, которую сегодня мы называем химией. Большую роль в этой перемене сыграл парижский химик Антуан Лавуазье (1743–1794), привнесший в хаотичную алхимическую практику строгость измерений палаты мер и весов и тщательность постановки экспериментов, в которых всегда использовалась передовая техника. Вскоре алхимические символы собираются в подобие таблицы химических веществ (20), которую в 1718 г. предлагает французский ученый Этьен-Франсуа Жоффруа (1672–1731). Уже в 1787 г. многочисленные вариации старинных пиктограмм заменяют на четкую номенклатуру, основанную на однотипных двухбуквенных сокращениях латинских названий элементов. Окончательную версию периодической таблицы составит в 1869 г. Дмитрий Менделеев (1834–1907). Места для алхимии в ней уже не будет (хотя сам Менделеев верил в мировой эфир и даже пытался его получить).
Какими бы сложными ни были взаимоотношения алхимии, политики, науки и мистики в Новое время, в эту эпоху для златоделия всегда находилось место в истории искусства. Тайную науку увековечивали в своих произведениях ювелиры и граверы, знаменитые писатели и художники, над ней смеялись на карикатурах и превозносили в живописи, иными словами — алхимия была полноценной частью мировоззрения, с которой каждому образованному человеку так или иначе приходилось взаимодействовать.
Химические артефакты
В XVII в. помимо иллюминированных рукописей возникают другие предметы искусства, связанные с темой алхимии. В первую очередь это памятные золотые монеты и медали, посвященные знаменательной трансмутации, как правило, произошедшей при дворе. Чаще всего профессиональные медальеры украшали эти объекты различными оккультными символами и аллегориями, призванными прославить искусство алхимии.