Истории, которых не было

Ответа я не дождалась, вцепилась зубами, как ротвейлер в резиновую кость. Оказались с малиной. Ух, как отсутствие замков на дверях улучшает аппетит. Кавалер мой пошел за кофеином, вернется не скоро, у прилавка очередь, как в студенческой столовке. Интерьерчик напоминает дешевый общепит, но жрачка классная. А к их костюмчикам я уже попритерпелась. Вот, когда в комнату вошли младенцы-двойняшки и запели «Чижика-пыжика» с не опознаваемым акцентом, я, блин, чуть в штаны не напустила. На это, наверняка, тоже, кучу денег переводят. За соседним столиком, к примеру, страхолюдный дед с гуммозным носом (свои такие не отрастают), а с полутора метра от живого не отличишь, даже кончик шевелится, когда его счастливый обладатель пытается запихать в рот половину тройного гамбургера.

Мой симпатичный инструктор вилял с полным подносом между столиками с на редкость довольной физиономией. Везет мне на докторов. Или он не доктор, а тоже тут лечится? Ладно, сейчас выясним.

– Везучая ты, Динька. Можно я тебя буду так называть? Посмотришь на меня и вспомнишь свою бабушку.

– Можно, – пожимаю плечами, как будто мне по-барабану, на самом деле, почему-то приятно, что этот чужой мужик общается со мной, как с маленькой. Странно, обычно я таких «папаш» сразу посылала к «мамашам», – Только бабушку я скорее вспомню, глядя на вашу медсестру, ту, которая «Красная шапочка». Смешная старушка, а десять лет назад она казалась мне строгой, даже страшной. И иголки эти. Б-р-рр…

– Ты ошибаешься, малыш. Это не та медсестра, которая приходила к твоей бабушке.

Голосок у Йордана стал, вдруг вкрадчивым и противным, как у психиатра. А чего я ждала, психушка она и есть – психушка, пусть и дорогая и навороченная.

– Откуда ты знаешь, Айболит? Проверять надо, чем младший персонал на досуге подрабатывает. Я пока не такая шизофреничка, как написано в моей медкарте.

Я многое приготовилась сказать, но аромат кофе достиг, наконец, моего замученного мозга. Йордан терпеливо ждал, пока я приноровлюсь добывать чудесную горячую жидкость из-под густой пены.

– Три дня у них кофемашина для капучино не работала, сегодня, наконец, починили. Не иначе, как к твоему прибытию. А знаю, что не та, потому что ЭТА бабушка, на самом деле – лохматый брюнет, который с тобой по-французски пытался говорить.

–Да, ладно! Тот зубастый красавчик?! Не может быть! Как ваши гримеры или как их там, это делают?

Вглядываюсь внимательно в своего собеседника. Не подшучивает ли над новенькой. Не похож, вроде, на записного приколиста. Хотя, черт его знает, нервничает он чего-то, рукавом в джем залез, не дожеванным куском чуть не поперхнулся.

– Гримеры, – кивнул – Видишь людей с папками и карандашами? Это гримеры и монтировщики. Некоторые считают себя большими художниками. Все в эскизах, набросках, выставки организуют, на пленэры выезжают. Добрым людям на смех.

По всему видать – у них тут межцеховые тёрки. Еще не хватало. Мне, ясно дело, надо проявить лояльность к новым товарищам, не переборщив, однако, дабы не быть заподозренной в излишнем конформизме. Короче, реагировать надо аккуратно.

– Бывает, – говорю, – Но они у вас, действительно профи, как французика отреставрировали,… если не врешь, конечно.

– Не, не вру. Я понимаю, тебе кажется, что тебя разыгрывают…

– Ну, может, не разыгрывают, но, малость интригуют, это точно.

(Мороженое оказалось сливочное-сливочное)

– Я же обещал всё тебе объяснить. Сейчас прямо и начну, десерт – самая подходящая закусь для тяжелых разговоров.

– А разговор намечается, именно, тяжелый? Вообще-то, я уже разобралась почти во всем, кроме нюансов. Я же не с Луны, слышала про всякую арт-терапию, психодраму, лечебный театр и прочую лабуду.

Лицевые мышцы моего компаньона заметно расслабились. Значит – все правильно, я проявила себя умной девочкой, а не такой идиоткой, как с лица кажусь.

– Чо лыбишься? Ты решил, если у меня пирсинг на губе, так вместо мозгов обертки от «Сникерсов»? Ты сам-то что подумал, когда сюда попал? Что марсиане похитили?

Молчит. Методично вылизывает мою мисочку из-под мороженого. Надо срочно отыскать дежурную сестру и попросить валерьянки, чтобы на людей не бросаться. У, бля!!! Ёлки, это последнее вслух вырвалось, но есть из-за чего. За соседний столик уселись три голые бабы, лет тридцати. Йорик приветливо помахал им салфеткой. Одна из эксгибиционисток подошла к нам и поручкалась с моим спутником. Улыбнулась мне

– Новенькая?

– Дина, – я, на автомате, тоже, протянула руку.

Деваха галантно её чмокнула, коснувшись столешницы силиконовой грудью. О-ооу, как всё запущено…

– Нет.

– Что?

– Нет, говорю, я не думал, что попал к инопланетянам. Я решил, что сошел с ума.

Спокойно так сказал, без раздражения, как будто я не нахамила ему полминуты назад. Чудненько, есть надежда, что к концу курса я буду так же мила и дружелюбна.

– И я вначале перетрухнула маленько, как увидела тут разных красавцев, так решила, что мне забыли укол сделать и вот теперь лежу я и глючу по полной программе, – Ты как сюда? В смысле, после чего? Если не секрет…

– После ДТП.

– Ого, неужели так головой приложился?