Истории Эписа. Некромант

— Это тебя не касается, даже если ты настоящий Макс, — голос Крейна заставил вздрогнуть и поднять голову.

Эрик стоял босиком на траве, а по его телу стекала вода. Видимо, я пропустила момент, когда детектив успел снова нырнуть в Исиду. Капельки застряли между ресниц, делая серыми глаза еще более глубокими. Смотреть на все то, что было между подбородком и босыми щиколотками я не решалась. Не стоит сейчас.

— Почему же? — призванный встал с травы, отряхивая несуществующую пыль, — Твоя жена, Крейн, собиралась меня воскресить. И знаешь, у нее почти получилось. Я помню это, — Макс подошел к Крейну и издевательски похлопал того по плечу, — а до этого благополучно наставила мне рога с тобой. Так что стоит еще разобраться, кого и что не касается, Эрик.

Только я собралась закатить глаза, как ощущение того, что в груди что-то загорелось, заставило меня вскрикнуть. Солнышко.

— Заткнитесь оба! — я и не заметила, что в слова вложила поток.

Но сейчас не до этого.

— Масик, — нить крепла от кинутой в нее жизни, — малыш, мама тут.

— Где папа? — сын плакал.

Подпрыгнув на месте, я подбежала к Крейну и, откинув изо всех сил призванного, тут же приложила руки к голове Осирис. Так надежнее. Впопыхах легко спутать нити.

— Он тут, сынок, — руки зашлись в тряске, а к горлу подкатил ком, — малыш, что случилось?

— Па-а-а, — руки Осириса на моих плечах напряглись, — они говорят плохие вещи.

— С тобой все в порядке? Тебе сделали больно? — Крейн говорил спокойно, но его пальцы вздрагивали у меня на плечах.

— Нет, со мной все хорошо, я кушал и меня укладывают спать. Я просто спросил, когда меня вернут папе, — ребенок всхлипывал.

Так, с ним, по крайней мере, все хорошо. Его не трогают. Оно побоится тронуть. Макс цел.

— И что тебя испугало? — голос Крейна у меня в голове напрягся.

— Оно сказало, что мои мама и папа — убийцы. Что вы не будете меня спасать, — он шмыгал носом, — что мама хотела меня убить. Поэтому бросила. А папа меня не любит, а просто терпит, — и Макс снова зашелся рыданиями.

— Сынок, послушай меня, — Эрик говорил тихим голосом, успокаивая заодно и меня, — помнишь, я рассказывал тебе сказку? Про Исиду?

— Да, пап, — тихий голос ребенка.

Кажется, его рыдания затихли.

— Это была любимая сказка твоей мамы. Потому что она была про нее, Макс. Мы с мамой любили друг друга, и поэтому родился ты. И, конечно, все люди совершают плохие поступки. Мы с мамой — не исключения. Но это никак не может повлиять на то, что мы любим тебя. Просто не слушай плохих людей. Они сейчас сделают все для того, чтобы ты помог им и отдалился от нас.

— Потому что я — воин? — кажется, что Макс успокоился окончательно.

— Да, малыш. Мы — воины, — голос не подчинялся даже в моих мыслях.

— Хорошо. Я сильный, мам.

Не успела я сказать хоть что-то, как сын прервал связь. Слишком быстро учится. Очень. И я не сомневалась в том, что у него получиться сделать то, зачем его похитили. Руки тряслись, а из горла вырвались рыдания. Это слишком. Мой малыш там, один, рядом с убийцей. А мы не можем найти эту гребаную Книгу. Потоки вырывались из тела рваными кусками, а мне не хватало сил их держать. Взбесившийся некромант.

— Крейн, — я практически орала ему в лицо, — я же твоя Исида? Так сделай же что-нибудь! Вот она, — я кинула руку на реку, — где-то там, совсем рядом! Завтра, уже завтра оно сделает что-то снова! Если не сегодня, Эрик! У него наш сын! — кулак ударился в грудь Осириса, а из глаз прыснули слезы. — Пожалуйста, Крейн! Ты можешь. Никто кроме тебя не может, Эрик! Ты Исиду смог переплыть! — я опускалась на землю, заходясь в рыданиях. — Что мне сделать, чтобы ты снова почувствовал меня? Ощутил всю мою боль, Крейн?! Если с ним что-нибудь случится, я умру, Крейн! Так спаси же нас! Что делать, раздеться здесь?! Говори! — захлебываясь собственными словами, не могла найти сил остановиться.

Удар по щеке. Хлесткий, приводящий в чувство. Обжигающая пощечина. Ему было больно не меньше, чем мне. Эгоистка. Руки Крейна плавно опустили меня на траву. В этой безумной жаре меня вдруг пробил озноб. Ужасно холодно. Меня трясло, а потоки вокруг меня бесновались. Слезы. Слезы Исиды, от которых она ослепла. Я смотрела на реку и не могла поверить в то, о чем подумала.

— Эрик, — вцепившись в руку Смотрящего, я остановила его, не давая подняться, — ты единственный Осирис, переживший слезы Исиды, — серые глаза смотрели с недоверием, как на умалишенную, а я снова указала рукой на реку, — вот же они! Это реки бесконечных слез Исиды! Ты переплыл ее, Крейн. Не я. Исида приняла тебя.