Истинное имя

   Последний раз смерив своего пленника глазами, их принципал кивнул застывшим у дверей темным фигурам.

   - Займитесь. Только не калечить.

   Олварг вышел, не оглядываясь. Алвинн видел, как он подобрал тяжелый край своего светлого плаща, чтобы как-нибудь ненароком не задеть им грязного, загаженного пола в камере.

   В ответ на предложение Дарнторна Крикс споткнулся и осел на землю - откровенно говоря, картинно и на удивление ненатурально.

   - Ты думаешь, это смешно? - вскипел Дарнторн. - Так, может быть, тогда еще над этим посмеешься?..

   И он со злостью пнул упавшего "дан-Энрикса" ногой.

   Южанин даже не пошевелился.

   - Фэйры тебя побери, Пастух, только не думай, что я тебе поверю, - раздраженно сказал Льюберт, покосившись на стоявших рядом Грейда и Фессельда. Оба еще продолжали улыбаться, но уже, скорее, по инерции. Вид у них был озадаченный.

   Какое-то мгновение Льюберт еще надеялся, что энонийцу надоест придуриваться, и он встанет. Потом на лицо Дарнторна набежала тень, и он неловко наклонился над упавшим.

   - Рикс! Эй, Рикс!.. - позвал он неуверенно. - Ты что... ты правда, что ли?..

   Он потряс лежащего на земле Пастуха за плечи, а потом, подавив безотчетную брезгливость, приложил ладонь ко лбу "дан-Энрикса". Несмотря на летнюю жару, кожа южанина казалась влажной и холодной. Надо было звать на помощь.

   - Грейд, сходи за мастерами, - хмуро приказал он другу. - А ты, Фавер, сбегай в лазарет. Я подожду вас здесь.

   Похоже, неожиданный припадок Рикса напугал его друзей гораздо больше, чем они пытались показать, поскольку оба испарились, как по волшебству. Оставшись в одиночестве - если, конечно, не считать бесчувственного Рикса - Льюберт покривился и негромко процедил:

   - Хегг знает, что такое.

   * * *

   Хлорд брел вперед, не слишком-то заботясь о направлении. Он уже очень давно не выходил из Академии просто затем, чтобы пройтись по улицам. Обычно мастер покидал Лакон только тогда, когда вдруг находилось дело, по которому никак нельзя было послать ученика. Сейчас он с удивлением припомнил, что он не был за воротами уже недели три. Лаконская рутина отвлекала, не давая менторам задумываться о каких-то несущественных вещах. Например, Наставник почти перестал помнить человека, которого когда-то звали просто "Хлорд", без уважительной приставки "мастер". Даже сейчас, когда он был предоставлен сам себе и неторопливо шел по Старому мосту, мысли Наставника были неотделимы от Лакона, а высокий лоб пересекала озабоченная складка.

   Хлорду в самом деле было, от чего испытывать тревогу. Юлиан и Марк ходили по Лакону с видом заговорщиков, все время перешептываясь и мгновенно замолкая, если думали, что кто-то может их услышать. А сегодня утром Хлорд беседовал с лекарем из лаконского лазарета, в котором уже второй день находился Крикс. Мастер тяжело вздохнул. Следовало признать, что его лучший ученик окончательно отбился от рук. Он постоянно где-то пропадал, и Хлорду оставалось лишь догадываться, чем он занимается. Рикс сильно вытянулся за последние полгода, и вдобавок похудел, так что зеленоватые глаза на осунувшемся лице сверкали, словно у голодного кота.

   За ежедневной трапезой он то вовсе ничего не ел, то с волчьим аппетитом набрасывался на любые кушанья. А на занятиях в скриптории буквально спал с открытыми глазами. Мысли его витали где-то далеко, и Марку или Юлиану приходилось толкать Рикса в бок, если Наставник задавал ему вопрос. По крайней мере, так утверждал Хайнрик, жаловавшийся мастеру на странную рассеянность "дан-Энрикса".

   Хлорд знал, что так ведут себя люди, пристрастившиеся к аварским "курительным благовониям", а проще говоря - к люцеру. Иногда мастер не мог отделаться от мысли, что отлучки Крикса вполне могут быть связаны с походами в Алую гавань, где достать люцер и твисс было не так уж сложно. В портовых харчевнях, где в светлое время суток ошивался всякий сброд, а ночью собирались воры и пираты, существовали, по рассказам, даже специальные полуподвальные комнаты, где любители аварского дурмана собирались вокруг курительниц и, вяло перебрасываясь фразами, вдыхали синеватый дым. Разговаривая с Криксом, ментор всякий раз боялся уловить противный сладковатый запах дыма. Но люцером от "дан-Энрикса" не пахло. Да и не сумел бы он на следующий день после своих длительных отлучек как ни в чем не бывало нарезать круги по парку и размахивать мечом, если бы и в самом деле пристрастился к контрабандному люцеру.

   Или все же смог бы?..

   У своих поклонников люцер со временем вызывал апатию, расслабленность и вялость. Но, в конце концов, такие изменения были вопросом многих месяцев, и вряд ли могли проявиться сразу. Кроме того, Крикс был еще очень юн, так что, возможно, на него серый комковатый порошок, сжигаемый в курительницах, пока еще не оказал своего пагубного действия.

   Не хватает только, чтобы от него этой привычкой заразились Маркий с Юлианом, подражавшие "дан-Энриксу" во всем.