Истина как награда

Карьера артиста пошла прахом, но Рус иногда баловал нас исполнением шлягеров под гитару. Что было весьма кстати вечерком у костра на берегу озера в компании с юными прелестницами.

– Ты, я смотрю, вовсе страх потерял, – укоризненно заметил я.

Рус пренебрежительно махнул рукой и просвистел что-то замысловатое. И я махнул рукой, чего уж придираться.

Не придав значения этому порыву, я пришпорил коня, посылая его в рысь. Вместе с Лансом и Ламаром мы взяли в привычку ехать впереди отряда, исполняя роль дозора. Помимо прочего, это позволяло теснее общаться с эльфом и подключать к контакту хординга.

Федор чаще болтал с Рейнсом, Степан присматривал за раненым Керсом. А Рус, командовавший отрядом в мое отсутствие, имел дело с хордингами и эльфами одновременно. Был связующим, так сказать.

Роли мы распределили давно и теперь реализовали программу контакта с аборигенами, заодно помогая хордингам и эльфам быстрее находить общий язык. Это было важно в свете будущих задач.

Вот за этими хлопотами я как-то и упустил из виду нашего певца. А когда опомнился, было поздно.

Хординги вокал Руса оценили, хотя и не поняли ни слова. Но интерес проявили. Что это за наговор такой? Сами они петь умели, но местные песни были скорее плохо зарифмованным рэпом под дудение сопелок или треньканье здешнего аналога гуслей с двумя струнами из воловьих или коровьих жил.

Рус, обладая даром ладно слагать строки, перевел на местный язык пару куплетов, чем весьма впечатлил хордингов. Такое умение ценилось среди них почти наравне с умением охотника или рыбака.

Именно в этот момент Русу и пришла в голову идея… блин! И он немедленно реализовал ее на практике.

Сперва пропел одну песню на русском, потом перевел ее и сказал, что это походный марш героев. Потом взял несколько берестяных листков и написал текст на языке хордингов. Читать и писать в отряде умели все. Повторить незнакомые звуки тоже могли все. А уж заучить их наизусть парням, чьи головы не отягощены годами сидения за партой, было легче легкого.

Этот хитрый лис до поры держал свою затею в тайне от меня. Сказал хордингам, что хочет сделать командиру сюрприз. И Федор со Степкой, два конспиратора, тоже промолчали.

В итоге на третий день марша, вернувшись из дозора – мы уходили почти на полверсты вперед, – я вдруг услышал негромкий напев. Причем хоровой. Легко представить мое изумление, когда я разобрал пусть и корявый, но вполне понятный текст.

Невинный взгляд Руса меня не обманул.

– Ну и кто, кроме тебя, мог додуматься?

– И что такого? – невозмутимо парировал он. – Скучно, грустно. А тут и настроение повысили, и вообще…

– Что вообще?

– Не зря же марши и песни придумали! Вот пусть и поют, – не сдавался Рус.

Федор и Степан товарища поддержали. Вон как повеселели заскучавшие воины! Дело, пусть и самое важное, когда становится монотонным, навевает скуку и снижает концентрацию.

– А вы ее, значит, повышаете? Ну-ну.

По сути, Рус прав. Ничего плохо в песнях никогда не было и быть не могло. Но на русском!

– Это мы поспорили, – встрял Федор. – Смогут ли освоить чужой язык.

– Твоя, знаца, идея? – обратил я на Хромова суровый взгляд.

– Моя, – вступился Рус.

– И моя, – поддержал Степан.

– Заговорщики, ети вашу… – вздохнул я. – А если чужие услышат? И до «ковбоев» дойдет?

– Сперва мы до них дойдем, – парировал Рус.

И я махнул рукой в который раз. Тем более, когда услышал, как Рейнс пытается повторить слова песни. Ну, если и эльфы подпевают!..

Горный лес встретил нас полной тишиной. На краю шел сплошь сосняк, а в глубине были лиственные деревья. Росли они негусто – по лесу можно было свободно ехать верхом, и пространство просматривалось довольно далеко.

Спрятаться в таком лесу не очень-то и просто, но эльфы все же сумели. Однако обмануть капрала Хенрога не смогли. Да и нас тоже.

Ощущение чужого взгляда пришло, как только мы миновали опушку и въехали в сосняк. Как будто что-то давило, неуютно и назойливо. Такое мерзопакостное и липкое чувство угрозы.

Рус и Федор закрутили головами, Степан придержал коня. Все ощутили чужой дух. А Хенрог, наоборот, выехал вперед, медленно обвел взглядом деревья, задержался на бугорке, возле которого рос кустарник, прошел дальше и вдруг поднял руку.

– Тень слишком толстая! И выступает сильно.

Такую мелочь заметить мог только лесной житель. Старая полувысохшая сосна отбрасывала слабую тень на усеянную плотной подушкой опавших иголок землю. У самого основания тень едва-едва превышала нормальные размеры. Не приглядишься – не увидишь и вблизи. Но капралу этого хватило. Он пропустил слишком явное укрытие в виде кустарника и обвел взглядом кроны сосен. Но настоящую лёжку зацепил.

Настоящую ли?..

Я двинул коня к сосне, а Федор пошел в обход. Ехавший с ним рядом Рейнс внимательно следил за капралом и дернул уголком губ, когда мы приблизились к дереву.

– Кто пришел в лес? – раздался вдруг с другой стороны мощный баритон.

Фраза была произнесена на имперском языке.

Степан среагировал раньше, чем закончилась фраза, направив натянутый лук в сторону голоса. А хординги с шелестом повытаскивали фальшионы.

Ланс поднял левую руку.