Испытание Уинтер

– Племя решило, что вы можете остаться, – сказал он, словно это могло как-то утешить. – Пока Уинтер не поправится. Но старейшины потребовали, чтобы вы с Габриэлем оставались в деревне. Выходить в лес без присмотра запрещено.

Саймон кивнул. Какая разница? Он всё равно не собирался отходить от Уинтер.

– А Вадим? Что вы собираетесь?..

– А вот это, – перебил Кауан, – уже вас не касается. – Он сказал это резко, но слегка виновато, и Саймон даже не стал отвечать. Ещё вчера – да даже пару часов назад – он бы пустился в спор, но Наследники знали, что делают. Они могли о себе позаботиться. Саймон был им не нужен. Он только мешал.

– Ты посидишь с ней? – тихо спросила Ариана, и он снова кивнул.

– Иди, – сдавленно сказал он. – Надеюсь, вы выясните, что это за яд.

Он замер, когда Ариана аккуратно обняла его, стараясь не тронуть раны. На мгновение все мысли пропали, и он чувствовал одно лишь тепло, которого ему так не хватало. Из горла вырвался судорожный вздох, и Ариана крепче прижала его к себе.

– Обязательно, – едва слышно сказала она. – Всё будет хорошо, Саймон. Обещаю.

И с этими словами Ариана ушла, оставляя лишь холод, хотя стояла жара. Он медленно втянул носом воздух, глядя ей вслед. Но перед тем, как выйти за Кауаном, она обернулась к Саймону, и он увидел в её глазах собственные невысказанные страхи. Что Уинтер не очнётся, что Вадим загнал их в ловушку, что они наконец-то вступили в бой, из которого нельзя выйти победителем.

Но вопреки ожиданиям её молчаливая тревога не расстроила его, а наоборот, подбодрила – он видел, что она разделяет его страх, понимает его чувства и будет с ним до конца. Она всегда была рядом – и сейчас только это удерживало его на плаву, не позволяя сорваться в бездну.

Он провёл с Уинтер всё утро и не сдвинулся с места, даже когда Джем с Шарлоттой предложили посидеть вместо него. Постепенно толпа разошлась, и остались только те, кто помогал пострадавшим. В воздухе висела тревога, сменившая гнев, и каждый раз, когда Саймон слышал всхлипы, у него замирало сердце. Но мучительные минуты растягивались в часы, а смертей не становилось больше. И сейчас это чудо казалось маленькой, но всё же победой.

Где-то в полдень, когда солнце давно поднялось над головой и даже в тени было удушающе жарко, за спиной Саймона раздались тяжёлые шаги. Он не стал оборачиваться, решив, что кто-то из племени просто проходит мимо, не обращая на него никакого внимания. Саймон и не требовал – равнодушие было лучше презрения или ненависти; хватало и того, что он сам ненавидел себя. Но в этот раз шаги остановились, и перед Саймоном вдруг появилась миска с овощами и злаками.

– Поешь, – хрипловатым низким голосом произнёс Лео. Мысленно вздохнув, Саймон забрал миску, но ничего из неё не взял.

– Не хочу, – честно сказал он. Сейчас было сложно думать о еде.

– Ну, хотя бы немного, – сказал дедушка. – Ради меня.

Саймон неохотно взялся за еду. Вчерашний ужин был очень вкусным, но сегодня Саймон словно жевал картон. Но он не хотел волновать Лео ещё сильнее – да и вообще это из-за него дедушке пришлось колесить по всему свету.

Тот натужно заворчал и присел рядом.

– Она справится, – с немыслимой уверенностью произнёс он.

– Ты этого не знаешь, – хмуро ответил Саймон, глядя в миску. – Уже три человека умерло…

– Уинтер молодая и сильная, – возразил Лео. – Да, я не знаю, выдержит ли она, но я в неё верю. Верь и ты. Ей сейчас это нужно.

Саймон судорожно вздохнул и снова сжал её руку.

– Я верю, – пробормотал он. – Просто… не знаю, что делать. С Орионом было точно так же. Тогда из-за меня погибло столько людей, столько животных… И вот опять. Это я виноват. Если бы я не лез к Вадиму, он был за нами не проследил, и…

– И тогда погибло бы ещё больше людей, – сказал Лео. – И в Австралии, и в Африке, и даже в Европе. Ты ни в чём не виноват, Саймон. Ты не убиваешь невинных детей. Но тебе хватает храбрости раз за разом рисковать ради них жизнью.

Перед глазами всё поплыло, и Саймон часто заморгал.

– Да зачем вообще нужна эта храбрость, если из-за неё все умирают?

Лео вскинул кустистую бровь.

– Только храбрость может изменить мир, Саймон. Она даёт нам силы бороться, даже когда нам страшно, а будущее беспросветно. Без храбрости мы бы не смогли противостоять таким, как Вадим, и мир был бы куда хуже, чем есть сейчас.

Саймон зажмурился, пытаясь удержать рвущиеся наружу слёзы.

– Я больше так не могу, – наконец выдавил он совсем тихо. Но дедушка услышал его.