Испытание страхом

– Ага, – кивнул он, и я отправилась по указанному адресу, но дверь не закрывала.

– А ты сейчас чем-то занят? – спросила я, открывая воду. Душ оказался лучше, чем на подводной базе, как ни странно.

– Я почти всегда чем-то занят, – ответил он.

– А конкретно сейчас? – Наноботы на моей коже, получив долю влаги, тут же восприняли себя суперменами и приступили к уходу за телом и волосами. Приятно, у матушки я о таком только мечтать могла!

– Разбираюсь со здешней сетью, а если быть точным – со службой снабжения, – ответил он. Я выглянула из кабинки и заметила, что он тоже раздевается. – Я залез к ним в трюм и обнаружил много интересного из того, что напрямую через курьерскую службу мы получить не можем. Сейчас пытаюсь обойти этот запрет с помощью одной старой хитрости.

– Слушай, – сказала я, – чего ты ждать будешь, иди сюда, в кабинке достаточно места для двоих. – Заодно и расскажешь мне, о какой хитрости идет речь.

В комнате что-то тихо стукнуло, и через несколько секунд Джинн появился на пороге санблока, красный, как албанский флаг. Какой он все-таки худой и сутулый… но такой родной.

– Был такой анекдот: заспорили как-то мусульманин, католик и иудей, у кого Бог больше чудес делает. Мусульманин говорит: иду я по пустыне, жара, пить хочется… я Аллаху помолился – бац, за барханом оазис. А католик ему: возвращаюсь домой из далекого прихода, и тут дождь как хлынет, а мне еще миль пять пешком. Ну, я Богу помолился – бац, справа и слева от дороги дождь фигачит, а на дороге сухо. Слушал их раввин, и говорит: фигня все это, вот у меня чудо было. Шел я как-то в субботу по улице, смотрю – на дороге кошель, забитый наличкой. А суббота, то есть мне нельзя за ним нагнуться… ну, я помолился, и Бог меня услышал – у всех вокруг суббота, а у меня среда…

– И какое это отношение имеет к местной сети? – спросила я и добавила: – Да забирайся внутрь уже, хватит делать вид, что ты меня не знаешь и ни разу не тискал.

– Как можно стащить что-то, что хорошо охраняется? – спросил он, забираясь в душ и не реагируя на вторую часть моей фразы. – Очень просто, если охрана будет уверена, что ты спер что-то совсем ненужное. То есть, скажем, если ты несешь пистолет, а все думают, что это пылесос, никто не знает, что ты вооружен.

– Пистолет? – удивилась я, оборачиваясь к нему. Мне было странно, что он по-прежнему меня стеснялся, несмотря на все, что было между нами. Это забавляло и казалось ужасно милым. – Почему именно пистолет?

– Ну, я сейчас пытаюсь превратить пистолет в ланчбокс, – признался он. – А поскольку у меня были хорошие учителя, то я не просто изменил его айди в здешней сети, но еще и проверяю все системы слежения. Заодно составляю карту их расположения – мало на что она может пригодиться?

– Нет, ну, все-таки зачем тебе пистолет? – сказала я, приближаясь так, чтобы коснуться его тела своей грудью.

– Как говорит Призрак, мужчине оружие никогда не помешает, – ответил он. – Дария… ты меня провоцируешь, что ли?

– Угу, – согласилась я, легонько прикусив нижнюю губу. – Когда ты работаешь, ты чертовски сексуален. Не потрешь мне спинку?

– Зачем, ведь наноботы… – начал было он.

Но не закончил. Догадался, что наноботы тут совсем ни при чем.

Бракиэль

В медлабе не было никого… поправка – никого, находящегося в сознании. Над одним из столов был установлен неприятно напоминающий крышку гроба купол, под которым что-то сияло, словно крохотные гремлины занимались там сваркой с использованием старинных дуговых аппаратов. Сейчас сварка плазменная, она не сверкает, а сияет равномерно. А кое-где уже и диффузную применяют, там вообще только слабенькое красноватое свечение…

Заинтересовавшись этим процессом, я подошел ближе. Передняя часть «крышки гроба» была частично прозрачной – плексиглас или комбипластик, из которого делают самолетные обтекатели кабин и иллюминаторы, как на тех же АОИ. Под ней я разглядел знакомое лицо Леди Лед. Ее голова была обрита налысо, придавая ей еще большее сходство с фигуркой, изваянной Дарьей. На щеке красовался пластырь. Глаза закрыты, губы подернуты легкой улыбкой.

Сверкало где-то внутри непрозрачной части крышки.

– Сейчас идет подготовка к имплантации новых конечностей, – сказала випочка. – Миниатюрные робохирурги подготавливают окончания нервов, сосудов, зачищают края костной и мышечной ткани. Затем все это будет обработано специальным биоактивным составом, тонкой бимолекулярной пленкой. Когда ткани тела и протеза соединятся, естественное деление клеток на участках соединения ускорится, и произойдет приживление.

– А организм не отторгнет протез? – спросил я. Киберпротезирование у нас уже давно не в новинку, и все-таки риск того, что иммунная система воспримет протез «в штыки», составлял пятьдесят процентов – то есть из двух киберпротезов приживался один.