Испытание страхом

Куинни тут же опустила глаза, потом опять взглянула прямо на меня:

– Чет не заметно. А если учесть, что у слона короче, должно было быть.

– Не те инстинкты, bambinga, – пояснил я. – Просто я чувствую, что мы сами лезем per bucca di culo alla baleno, сечешь?

– Ты про станцию, что ли? – улыбнулась Куинни. Я кивнул. – Забей.

– I quo cazza? – удивился я.

– Помнишь, как вы с Джинном искали Тень с помощью техники? – спросила она. Я кивнул – после этого мы узнали, что Тень невидима не только для человеческих глаз, но и для оборудования. – Так вот, со станцией почти то же самое.

Я недоуменно покосился на полукилометровую байду, при виде которой любой современный стадион разрыдался бы от зависти:

– Che cazza, но я же ее вижу!

– Нет, – ответила Куинни. – Станция позволяет себя видеть – тебе, мне и всем остальным. Кстати, надо будет Тени эту фишку рассказать. Выходит, прятаться можно не только полностью, но и выборочно.

– Стой, – перебил ее я. – Это… то есть на станции кто-то делает ее невидимой? Лорд?

– Нет, – ответила Куинни, мгновенно помрачнев. – Не Лорд. Кто-то еще. И хватит об этом.

– Ты не понимаешь, – сказал я. – Это важно! Ведь этот куратор, получается, круче нашей Тени в тысячи…

– Это ты не понимаешь, – ответила Куинни, не глядя на меня. – Я еще не знаю, что это, но это меня пугает, по-настоящему пугает. И не будем об этом пока, а то я окончательно струхну.

– Cazzarolla, ну и чего ты боишься? Я же рядом.

Она посмотрела прямо мне в глаза. В ее глазах был страх, и все-таки она улыбнулась:

– Эх, Призрак… конечно, ты рядом. И все, что произойдет, произойдет и с тобой, и со мной. Это мне предсказал когда-то твой соотечественник, Чезаре Маркантонио Ресинголо…

– Король? – Я вытаращился на Куинни так, словно видел ее впервые. – Ты знакома с Ресинголо? Охренеть…

* * *

Ресинголо был городской легендой Палермо. Говорят, он являлся последним каталой Евросоюза. Еще говорят, что он владел чем-то вроде пресловутого НЛП – мог завалить в койку любую девочку, сделать так, чтобы ты сам ему выложил все содержимое своих карманов, или заставить сбира написать в собственную фуражку, после чего надеть ее на бестолковку. Он появлялся в городе изредка, и о том, что он погостил в Палермо, всегда узнавали уже после его отъезда.

Дядька говорил, что водил с ним знакомство, когда бегал в коротких штанишках. Хреновые были времена – в Палермо палили чаще, чем выпивали, местные вели войну с понаехавшими с континента арабами. Дядька (che cazza, я не верил ни одному его слову, думал – гонит, как il caccare cagnio) говорил, что в детстве Чезарик был простым парнем, вроде меня, но потом однажды пустил кровяху какому-то черномазому, а тот взял, да и двинул коней. Чезаре перетрухнул, конечно, но по карманам у жмура прогулялся. И вот после этого его как подменили.

Однажды дядька сбагрил кучу железяк какому-то фраеру с севера, ну и полирнул это дело вискарем; домой приперся на рогах, хорошо, хоть с кешем на карте. Тетка погнала его спать в гараж, а я там как раз чего-то мастерил. Ну, он со мной и разоткровенничался.

– Я ж тогда с ним был, – сказал он. – Прикинь? Этот pacco di merdo орал, что мы с Чезариком заживо сгнием – он-де брухо, род свой ведет от каких-то там белых богов с неба. Чезарик послал его per bucca и расписал своей заточкой.

Эту историю я слышал тысячу с хвостиком раз, дядька всегда ее по пьяни задвигал. Но в тот вечер он зашел дальше, видно, принял на грудь больше обычного:

– А знаешь, по ходу, этот merdoso действительно с какими-то чертями знался, – сказал он, икая. – Я тут его… в смысле, Короля, а не того figlio di porca putana, ясен хрен, на днях встретил. И расколол-таки, с чего он вдруг крышей двинулся. У тебя выпить есть?

Я вздохнул и достал из холодильника бутыль с какой-то дешевой ракией – пользовался этим merde заместо спирта для обезжиривания и обеззараживания. Мне было интересно, che cazza! Ну и что, что дядька гонит? Зато как складно!

Дядя отхлебнул, скривился и продолжил:

– Короче, он у того ниггера тогда что-то такое тиснул… необычное. А потом… он не сильно разливался, но сказал, что с тех пор у него и поперло – и он сам не знает, радоваться ему этому или… уж больно страшная сила у него в руках оказалась, а ведь он – простой пацан из Палермо…

* * *

Самый прикол в том, что я не так давно вспоминал это merde – на подлодке, до того, как пришла Куинни. Я лежал и думал – che cazza, я простой парень из Палермо, а куда меня занесло? И чувствую – попрет еще дальше. Думал, согласился ли бы я сейчас на предложение Леди Н., особенно с учетом того, что сама Леди Н. мне светит только в качестве, как говорит Джинн, факн’тича, а не в том, что я себе нафантазировал.

И понял – все равно бы согласился. Что меня ждет в Палермо, даже без учета угрозы от неоконов? Neanche cazza, хрен на постном масле. А здесь можно, конечно, загнуться, зато прикольно! И Цезарь теперь со мной разговаривает. И с Куинни что-то вырисовывается…

– Кхм, – кашлянула Куинни. – Я спросила, ты что, его знаешь?