Испытание страхом

– Вам надо срочно возвращаться на Базу, – пояснил куратор. – На солнце вспышка, через пару часов выброс достигнет земли, пройдется по спутникам. Самое время отправить группу на «Левиафан», а вы летите первыми.

Бракиэль

Я занял место рядом с Бараккой, а ребята забрались в салон. Между салоном и кабиной «Трешера» (так назывался наш подводный извозчик; очень удачное название для подлодки, все равно, что назвать яхту «Титаником») было стекло, и я воспользовался этим, чтобы кое-что уточнить.

– Баракка, ты на этой базе раньше бывал?

Баракка уставился на меня, как на идиота:

– Малыш, я ее строил. Точнее, не совсем строил, скажем, переоборудовал. Раньше это была исследовательская станция Сиднейского океанографического института. Потом что-то случилось, и ее забросили. Лорд ее купил, через третьих лиц, а потом…

– Случилось? – переспросил я. – В каком смысле «случилось»?

Баракка пожал плечами:

– Откуда мне знать? Просто австралийцы объявили, что сворачивают проект. Дескать, не нашли того, что хотели, а что искали – не говорили.

– Может, город? – сказал я и замолчал. Это называется «забросить удочку». Интересно, клюнет или нет?

Клюнул:

– По-моему, никакой это не город, – заметил Баракка совершенно спокойно. – Просто опорный пункт. Во всяком случае, при ближнем рассмотрении он не так впечатляет. Так, пара строений, кое-какое оборудование…

– Баракка, – серьезно спросил его я, – ты понимаешь, что ты сейчас говоришь? То есть рядом с Норфолком существует неизвестный науке «опорный пункт» непонятно какой цивилизации, и вы…

– Что «мы»? – перебил Баракка. – По-твоему, мы должны были об этом раструбить по всему миру, да? Мы не друзья миру, Бракиэль. И мир нам не друг. Ты еще не понял? Да и не нужен он миру, этот город.

– Как это «не нужен»? – удивился я. – Это же находка века!

– Находка века, находка глаза, находка уха… – передразнил Баракка. – Если б ты знал, сколько таких находок первооткрыватели сами «закрывали» от греха подальше? Наша история наполнена догмами, и ни в чьих интересах их разрушать. Никто не станет расшифровывать письменность острова Пасхи, изучать карты Пири Рейса или пытаться понять петроглифы Наска. Потому, что ответ может очень многое изменить, в том числе в нашей современной жизни.

«Трешер» тем временем добрался до Базы. Баррака активировал шлюз ангара и откинулся на спинку кресла, ожидая, пока тот откроется.

– Ты думаешь, почему мы прячемся ото всех? – спросил он. – Мир очень не любит, когда его догмы кто-то пытается потрясти, и цивилизация, выстроенная на принципах оппортунизма и атеизма, в этом плане куда более жестокая и непримиримая, чем любая религия. Религия может приспособиться к чему угодно, к любому новому знанию, для верующего человека не важно, плоский мир или круглый, каким бы он ни был, он создан его богом. А для ученого это имеет принципиальное значение: если картина мира соответствует его представлениям, то он гений, если нет – то безумец и дурак. Кому хочется быть безумцем и дураком, Бракиэль?

Ворота открылись, и Баракка прервался, чтобы завезти «Трешер» в ангар. А потом обернулся ко мне и сказал:

– Думаешь, никто не знает правду? Знают. Но молчат. Не все способны пожертвовать всем ради правды. Не все такие, как я или ты…

– А чем пожертвовал ты? – спросил я с замиранием сердца.

– Для начала глазом, – ответил Баракка, приподнимая повязку, прикрывающую…

Кожа вокруг глазницы представляла собой сплошной ожог, от вида которого я почувствовал приступ тошноты. А среди рубцов обугленной плоти жил своей жизнью странный, по-моему, фасеточный искусственный глаз. Он не был похож на глаз мухи, больше он напоминал объектив спутника-шпиона, комбинацию фазированной решетки с целым букетом работающих в разных диапазонах камер.

Но меня не столько поразила эта хайтековская примочка, сколько плоть, ее окружавшая.

– Говорят, чтобы выпить вод Урда, дарующих всеведенье, Один отдал свой глаз. Скажем так, у меня похожая история. Сначала меня нафигачили анаболиками, чтобы лучше чувствовал и не отрубился, а потом раскалили штык и выковыряли глаз. Хотели и второй удалить без врачебных предписаний, да Лорд не позволил. Ну что ж, я рад, что заплатил эту цену. Эх…

Он пошарил под панелью управления и вытащил окурок сигары.

– Ладно, Бракиэль, иди к своим. А то скажут, что мы с тобой тут заговоры строим.

– Чей это город? – спросил я с полной уверенностью, что Баракка это знает.

– Не город, а опорный пункт, – ответил тот. – А город ты скоро увидишь, обещаю. А может, ты его уже видел?

– Где? – не понял я.

– Во сне, – ответил Баракка. – Будь внимательней ко снам, малыш. Как говорилось в одном старом фильме, сны – это двери. Да иди уже, у меня сегодня еще дел по горло…

Треугольник в небе

Джинн

Не знаю, как у кого, а у меня дух захватывало.

Одно дело – смотреть на эту машинку издалека, совсем другое – видеть ее на расстоянии сотни футов через окно пересадочного узла (такая здоровущая телескопическая мачта, на которой из ангара астронавты… ну, ладно, пассажиры поднимаются к кораблю) и знать, что сейчас ты окажешься на борту.