Испытание на прочность

– Не пойду, – зевнула Лил, ночью она почти не спала и теперь дремала, удобно устроившись на кровати с книжкой в руках.

Якобы решила почитать, хотя на самом деле смотрела на каждую страницу по несколько минут, потом перелистывала, так и не прочтя ни слова. Не до книг ей сейчас было, тягуче и надрывно, как никогда раньше, болела душа за Ленса и Инка, и еще за папеньку. А кроме того, все чаще приходили воспоминания… обо всем, и о хорошем и о плохом. Плохого, как водится, было больше, но теперь Алильену почему-то расстраивали вовсе не те вещи, какие не давали покоя раньше. И не было больше ни жалости к себе, ни злости на деда. Наоборот, временами было так стыдно, что она начинала шипеть и спешила заняться чем-нибудь, лишь бы забыть, какой глупой, оказывается, бывает временами.

– Зато я хочу, – капризно топнула ногой Лавиния, вызвав на губах дочери мимолетную едкую усмешку.

Маменька снова устраивает представление для шпионов, и только тот, кто не знает ее так же хорошо, как родные дети, может поверить, будто жена искусника способна с утра думать о какой-то пудре. Которую, можно не сомневаться, лакеи Корди притащили бы ей по сотне баночек всех сортов, какие найдутся в магазинчиках Гавра.

– Тебе не дают охрану или лакея, чтобы сопровождал? – с притворным равнодушием спросила Лил.

– Мне не интересно мнение лакеев и охраны! – рявкнула Лавиния, входя в роль. – Я могу советоваться только с теми, чьему мнению доверяю.

– А я имею право находиться во дворце дядюшки, но не гулять по магазинам, – отбила первую атаку Лил.

– Твой хозяин точно так и выразился? – не поверила маменька и правильно сделала, ничего подобного Гарат не говорил.

– Точно так не говорил, но это подразумевалось.

– Раз не говорил, значит, можно пойти. Я выяснила, Гавр считается поместьем Корди, и значит, ничего запретного ты не совершишь. Тем более что скоро на нашу помолвку соберутся все бароны со своими искусниками, и Густав тебя выкупит.

«И тогда я буду обедать вместе с прислугой и выполнять все указы твоего жениха», – хотелось съязвить Алильене, но она снова лишь усмехнулась.

– Поэтому поднимайся и идем, – сделав вид, будто не замечает этой ухмылки, продолжала настаивать Лавиния. – Неужели не надоело целый день сидеть на кровати?

– Нет, – спокойно произнесла Лил. – Нисколько. Я так устала за последний год, теперь никак не могу отоспаться.

Откровенно глянула в лицо маменьки, отметила ее вмиг побледневшие щеки и нехотя слезла с постели. Натянула простые туфли, провела гребнем по волосам и мрачно буркнула:

– Веди.

Из дома они вышли беспрепятственно и по дорожкам шли вдвоем, не сопровождаемые ни слугами, ни охраной. И даже ворота миновали свободно, как обычные люди, но пройдя лишь несколько шагов, заслышали позади себя дружный топот, и Лил не удержалась от усмешки:

– Твой эскорт.

– Густав очень внимательный, – гордо вздернула нос Лавиния, и в этот момент их догнали запряженные в легкие коляски дюжие рабы.

Две коляски были свободны, в третьей сидел Тенкос Ферд, скаливший зубы в самой учтивой улыбке:

– Ваши светлости, барон прислал вам коляски, город хоть и невелик, но обойти его пешком нелегко.

– С чего вы взяли, будто я намерена бродить по городу? – с холодным изумлением приподняла бровь Лавиния. – Как мне сказали, рыночная площадь рядом, а там на колясках неудобно.

– Вам везде будет удобно, – пообещал Ферд, но Лавиния задрала нос еще выше:

– Я сама знаю, как мне лучше. А вы можете следовать за нами на достаточном расстоянии и подождать возле площади.

– Я не собирался ездить с вами по лавкам, – ехидно усмехнулся Ферд. – Барон просто попросил предупредить городскую стражу, чтобы вас случайно не обидели.

Он достал из кармана свисток и поднес к губам.

Похожая на птичью, мелодичная и абсолютно не подходящая для сигнала трель унеслась в переулки, взлетела в небо, отозвалась перезвоном восточных колокольцев в дверях ближайшей лавки. И словно пробудила полусонное, размеренно скучное существование небольшого, едва ли не до блеска вычищенного и вылизанного городка. Со всех сторон неслись звуки шагов, впечатываемых в мостовую подкованными сапогами, конский топот и мягкий перестук каблуков дорогих сапог.

А потом в глубине переулков и улочек показались всадники и пешие, и, несмотря на различную одежду, было у всех и нечто общее. Широкие светло-зеленые пояса с большой серебряной пряжкой, украшенной баронским гербом.

– Это охрана города и принадлежащих Корди заведений, – развалившись в своем кресле, снисходительно объяснил Ферд и, строго глянув на вытянувшегося перед ним мужчину с вышитым на плече офицерским знаком, представил: – Ее светлость Лавиния Корди, невеста вашего барона, и ее дочь. Все поняли?

Толпа слитно кивнула и так же дружно уставилась на неожиданно свалившуюся на них головную боль, и Лил неожиданно остро пожалела маменьку. Та столько силы и изобретательности проявила, чтобы поговорить с дочерью о чем-то секретном, а барон одним мановением пальца разбил все ее надежды.

– Приятной прогулки, – снова широко улыбнулся Ферд, но в его ухмылке отчетливо виделась тонкая издевка.