Испытание

Мунира намеренно не стала называть его «ваша честь», как это положено при обращении к жнецу, потому что тот явно стремился остаться инкогнито.

– Я ищу ранние записи, – сказал посетитель.

– Чьи конкретно?

– Все.

– Ранние записи всех жнецов?

Посетитель вздохнул, слегка обиженный тем, что его не поняли. Да, вне всякого сомнения, он – жнец. Только жнец может одновременно демонстрировать раздражение и выдержку.

– Все ранние записи Первых жнецов, – терпеливо объяснил он. – Прометея, Сапфо, Леннона.

– Я знаю имена Первых жнецов, – вмешалась Мунира, раздосадованная демонстративной снисходительностью ночного визитера. Обычно Мунира была более приветливой, но теперь ее оторвали от особенно интересного чтения. Кроме того, из-за дневных занятий она едва успела слегка вздремнуть, а потому чувствовала усталость. И все-таки она изобразила на лице улыбку и решила быть подружелюбнее – вдруг этот таинственный жнец-инкогнито решит подвергнуть ее жатве, если сочтет чересчур грубой!

– Все ранние журналы находятся в Зале Основателей, – сказала она. – Я должна открыть его для вас. Прошу вас, идемте со мной.

Поставив на конторку табличку с надписью «Буду через пять минут», Мунира повела жнеца в недра библиотеки.

Шаги ее эхом отдавались от гранитных стен. В ночной тишине все звучало громче, чем обычно. Хлопнет на карнизе крыльями летучая мышь – а кажется, это взлетает дракон! Но шаги спутника Муниры были совсем не слышны, и от этого она нервничала – как и от вспышек светильников, которые загорались над их головами и, по мере их продвижения по коридору, гасли за спиной, потрескивая, словно факелы, которые они имитировали своим светом. Сделано это было умно, но идущего по коридору человека неизменно начинала изводить манера, с которой его тень то росла, то укорачивалась, то вновь росла…

– А вы знаете, что популярные записи отцов-основателей выложены на открытом сервере сообщества жнецов? – спросила Мунира. – Там сотни избранных отрывков.

– Я ищу не избранные отрывки, – отозвался ее спутник. – Мне нужны те, что не были «избраны».

Мунира посмотрела на своего собеседника еще раз, и, наконец, истина открылась ей, причем с такой силой, что она споткнулась. Споткнулась слегка и тут же выправила походку, но он заметил. В конечном итоге, он ведь был жнецом, а жнецы замечают все.

– Что-нибудь не так? – спросил он.

– Нет, все в порядке, – ответила она. – Просто свет мерцает, и нелегко заметить щели между камнями.

Ну да, конечно, хотя споткнулась она не по этой причине. Но, коли она сказала правду, может быть, лжи в ее словах он не заметит?

В Библиотеке, среди коллег, Мунира получила кличку «могильщик». Так ее именовали за спиной. Частично из-за ее мрачной внешности, но также и потому, что одной из ее обязанностей было выбрать и удалить из общего собрания записи тех жнецов, которые либо сами на себя наложили руки, либо были жестоко убиты; последнее теперь все чаще случалось в Мериках.

Год назад она полностью обработала материалы этого самого жнеца – со дня его посвящения до дня смерти. Его журналы более не лежали среди журналов живых, будучи перенесены в северное крыло, к материалам тех жнецов Мидмерики, чьи подошвы уже не попирали поверхность Земли. И тем не менее рядом с ней шел именно он, Жнец Майкл Фарадей.

Мунира прочитала некоторые из журналов Фарадея. Его мысли и переживания привлекали ее больше, чем мысли и чувства кого бы то ни было. Все, что происходило с ним, он чувствовал очень глубоко. Новость о том, что он покончил с собой, опечалила, но не удивила Муниру. Столь развитое чувство сострадания стало для жнеца невыносимой ношей.

Хотя Мунира до этого общалась со многими жнецами, она никогда не испытывала такого почтительного восторга, как от встречи со Жнецом Фарадеем. Хотя и постаралась не показать своих чувств – не могла же она дать Фарадею понять, что узнала его. По крайней мере, до того момента, когда он сам раскроется и расскажет о причинах своего прихода.

– Вас зовут Мунира, – сказал Фарадей, и это было утверждение, а не вопрос.

Сначала она подумала, что он прочитал ее имя на табличке информационной стойки, но что-то сказало ей, что ее имя он узнал задолго до прихода в библиотеку.

– Ваше имя означает «светящаяся», – продолжил он.

– Я знаю, что означает мое имя, – сказала Мунира.

– Вот как? – улыбнулся Фарадей. – И вы действительно светитесь среди более тусклых здешних звезд?

– Я просто скромная слуга библиотеки, – отозвалась Мунира.

Они вышли из длинного центрального коридора в сад внутреннего дворика. В его дальнем углу виднелись кованые железные ворота Зала Основателей. Сияние луны окрасило окружающие скульптуры и фигурно постриженный кустарник в розовато-лиловый цвет, а их тени, на которые было боязно наступать, протянулись по дорожке, словно глубокие ямы.

– Расскажите мне о себе, Мунира, – сказал он негромко, но таким тоном, который способен просьбу превратить в приказ; именно так умеют делать жнецы, и отказать им невозможно!