Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

9.55. Продолжаю переписывать примитивный и вместе с тем рассудительный нагоняй, устроенный Тоту начальником: Хотя о лицах, подобных Й. Л., он не докладывает, все это надо бы публиковать с сохранением пунктуации, но замечаю, что при копировании я машинально исправляю ошибки и расставляю запятые, ну не смешна ли — я уже говорил об этом — эта грамматическая брезгливость (смешна, но для меня характерна). Короче, предупреждаю в последний раз: научитесь писать по-венгерски, сволочи! информация, которую он дает о жене Ш., заслуживает внимания (видно, что женщина из простых), однако считаю ошибкой, что в этой связи он не получил никаких заданий. Явное упущение, что расспросы были поверхностными. Надо было форсировать, когда речь зашла об их встречах с Л., какие такие у них общие проблемы и о чем они разговаривают, то же самое — в связи с женой Ш., откуда эти ее Знакомства с дипломатами и аристократами? Анализ неудовлетворительный. Мероприятие поверхностное. Почему агент получил именно это задание, чего мы ждем от его исполнения и как он должен его исполнить? — Майор милиции Шандор Биро.

Познаваем ли этот мир? Ведь что получается? Товарищ Биро, кстати, вполне, как мы видели, обоснованно, неудовлетворен подчиненными. В результате те начинают еще активнее дергать агента, который по этой причине все реже бывает дома, его объяснения, что тоже логично, невнятны, от него несет алкоголем. Наша мать вполне справедливо считает, да это было видно и слепому, что отец не держит данного слова, продолжает пить и заниматься какими-то подозрительными делами («ох уж эти его дела!»). (Поставленный философский вопрос еще больше осложняют следы помады, заметные иногда на его рубашке, ибо свалить сей факт на органы госбезопасности верный сын своего отца мог бы только с большим трудом.)

Мы получили задание следить за д-ром О. Ш. Дядя Оси! А ведь он, помнится, был членом партии. Его дочь была самой смелой и бескорыстной женщиной, потому что она умерла. Прости, Тилике! Это у меня сорвалось случайно, ибо кто я такой, чтобы просить прощения? Хотя именно этого мне хочется больше всего — попросить прощения у всех, кого мой отец запачкал своим пером. Я намеренно не пишу: «кого мы с отцом запачкали своим пером». Во-первых, потому, что не вправе у кого-то просить прощения, вынуждать кого-то простить отца, вообще принимать решения, я могу лишь быть в состоянии вечной готовности это сделать, а во-вторых, мне не хочется вмешивать в это свое перо, ж. с., мне не хочется, именно так, не хочется пачкать свое перо.

Мой отец запятнал себя. И что же, мы смоем его позор? Позор смыть нельзя. Мой отец, мой родной отец вел себя самым постыдным образом. И теперь я не ищу причины — вроде тяжелого, скажем, детства, — я просто показываю то, что есть. [Пока не иссяк материал, надо продолжать, кому бы и чего бы это ни стоило.] Следую за материалом и показываю, что в нем интересного. Именно так. Только понятие «интересное» — говорю я в свое оправдание, ибо так оно есть — я понимаю достаточно широко.

<Душа моя ушла в пятки: звонили из Архива, нашли дополнительные материалы, обо мне? о нас, не хочу ли, дескать, взглянуть? Еще чего не хватало! Но отвечаю другое: разумеется, когда можно зайти? Ну что же, посмотрим. (Из записок слепого.)>

17 июля мы дали характеристику на некого С. Примечание: Устно он сообщил, что поименованный врагом не является, он достойный товарищ. Достойный товарищ?! Неужто так и сказал? Заключение: Донесение ценности не представляет, использовать его невозможно. Я объяснил ему, что докладывать о таких товарищах необходимости нет. Они что, спятили? Ведь сами ему поручили! Мер принимать не следует. Приписка от руки: Довольно странно, что этот «товарищ» якшается с графом!