Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

[Вчера в одной компании разговор о том, как много, оказывается, в Германии людей, сотрудничавших со штази, и почти никаких последствий, западное общество уже устало от этого. Если у бывшего сексота крепкие нервы и он не впадает в депрессию, то обычно выходит сухим из воды. Это неправильно, тоном строгого блюстителя нравов заявляю я и кусочком чернильной рыбы вымакиваю соус в тарелке.]

О, о, это интересно. По вопросам, заданным в связи с И. А., докладываю следующее. Ни с нею, ни с кругом ее знакомых (семья Д. К., П., семья Й. П. и др.) каких-либо личных или материальных противоречий у меня никогда не было. Никаких поручений от нее, по поводу имущества А. или иных, я не получал, то есть не брал на себя обязательств, из-за которых могли бы возникнуть противоречия.

А все потому, что: Письмо, перехваченное почтовым контролем было проверено. В перехваченном материале речь идет об агенте. Письмо отправлено из ФРГ семьей Д. К. в адрес И. А., которая находится в разработке. На основании письма можно заключить, что агент, возможно, неправильно вел себя с указанными лицами и они на него в обиде. Поскольку агенту об этом ничего не известно, то: Можно предположить, что агент попал под подозрение объекта и не вызывает у него доверия. В связи с этим в дальнейшем использовать его невозможно.

Предлагаю: агенту в течение определенного времени вращаться в среде аристократов. [Или «не вращаться»? Возможно, я допустил ошибку при переписывании. Плевать. Не один ли хрен? М. п. у., что после «Исправленного издания» читатели будут испытывать отвращение к «Гармонии». Смешно, но этого я боюсь сейчас больше всего. Что они будут испытывать ко мне, моей семье, моим братьям, ко всем Эстерхази — это сейчас не имеет значения, но потерять читателей… Плевать, хотел я закончить ради симметрии. Но тут же почувствовал в таком завершении «перебор». Главный вопрос: а на что мне не наплевать? Что мне не безразлично? Чтобы уцелеть, надо думать сейчас об этом. Могу ли я предположить об отце, что ему тоже на все было наплевать? Но тогда каким чудом он выжил? Здесь можно было бы чуточку погрустить по поводу того, что это была за жизнь — но все же он при этом работал, содержал нас, был. И опять: эта его выдержка в тотальном Ничто, в пустоте, в прогнилости и наверняка в страданиях — откуда она бралась?!]

Небольшой социологический экскурс, не претендующий на полноту, в связи с вторжением в Чехословакию: В электричке, следующей в Сентэндре, я слышал обрывки разговора о том, что 20/VIII Кадар якобы тайно встречался с Дубчеком. Участников разговора охарактеризовать затруднительно. Не знаю, записать это в плюс или в минус. М. К.: хотя военное вмешательство логично, он никогда в это не поверил бы.

<Завел список: с кем я должен поговорить до выхода книги. Дети: Дора, Марцелл, Жофи, Миклош: затем «дё-ми-ма», братья Дёрдь, Михай, Марци; более дальние родственники — чтобы узнали не из газет; друзья — как быть с ними? пригласить на ужин? или занятия в малых группах? Ну и прежде всего мой издатель Г., ему тоже потребуется время на подготовку.>