Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

Сажусь на трамвай и еду до площади Октогон. Громко ссорится какая-то пьяная пара. Тьфу ты черт! Я иду к книжной лавке писателей, но там никого. Закрыто. Учет. Заглядываю в витрину — вдруг все же кто-то есть. Увы. Потом, как отдыхающий пенсионер, сижу на скамейке на площади Кёрёнд. Вокруг гудит город, ноги тоже гудят. Давно я не топал столько по городу. Приятного мало. Зашел в ресторан «Кёрёнд» отлить и вышел.

На углу бульвара Ференца и проспекта Юллеи — напротив «Имбиса», можно сказать, — стоят две соплячки, курят. У тя тыща форинтов есть, спрашивает одна, нету, и первая девчонка, лет, наверное, шестнадцати, на слове «нету», как по команде, поворачивается ко мне (я уже поравнялся с ними): старикан, давай отсосу за тыщу. (О, Гизелла, все-таки получился сквозной мотив!) Я задумываюсь над предложением, но за отсутствием опыта не могу решить, насколько выгодна эта сделка. Очевидно одно, дело не только в цене. Старикан — так, кажется, в 1919 году называли чекисты моего деда. (Проверил, не так: папаша, стр. 320.)

Осталось совсем немного. «Капри» не существует, «Гарсона» — тоже. Такси! (Возьму та-акси, как говорила Мамочка. — Или это была тетя Петера Надаша?) Утро Страстной Субботы. Сегодня в газете — текст Эрвина Лазара, пусть будет его название последними моими словами: О моем отце — как бы сквозь стекло.>

Ну что же, за дело. Новая жертва — баронесса Г. А., возглавлявшая некогда «хортистский Красный Крест». 83 года, на здоровье не жалуется. Недавно несколько месяцев провела за границей…

Дверь открыла сама Г. А., узнала меня не сразу, но когда я назвался, то очень обрадовалась. Само по себе это донесение — сплошная мерзость. Однако время от времени она получает от герцога Альбрехта, члена баварской королевской семьи, посылки для здешних нуждающихся, которых она извещает, за посылками они могут приходить в любой день с двух до четырех, в эти часы она всегда дома. И. А., по ее словам, также присылала к ней нуждающихся в помощи.

Докладываю, что намеченную на апрель месяц 1968 г. поездку в Западную Германию я вынужден отложить, так как примерно в это же время один из моих венских родственников собирается приехать в Венгрию. Но все же он подает документы на выезд и сообщает, кого собирается навестить (знакомые имена, одни — по прежним донесениям, другие — по воспоминаниям детства).

А это еще что за бред?! Молчать, переписывать. Maul halten und weiterdienen. (Его выражение.) Докладываю, что Петер Эстерхази (р. 14 апреля 1950 г., место жительства: Будапешт, III р-н, ул. Эмёд, 20) в настоящее время сдает выпускные экзамены в будапештской гимназии ордена пиаристов, учился всегда на «отлично». После гимназии собирается поступать на математическое отделение естественнонаучного факультета Будапештского университета им. Лоранда Этвеша. Прошу органы внутренних дел, в случае если на вступительных экзаменах он наберет необходимое количество баллов, поддержать его поступление. Чанади.

Заключение: (…) Учитывая добросовестную работу агента, предлагаю поддержать его просьбу. Мероприятия: По поводу поступления предлагаю направить служебную записку в соответствующий отдел МВД.

Заботливый отец. Правильный человек этот Чанади. И порядочный. Он просит поддержать меня при условии, если я наберу необходимое количество баллов. Хотя если баллов будет достаточно (насколько помню, я набрал девятнадцать из двадцати), то на хера мне поддержка? Неужто минусы моего социального происхождения и обучения у пиаристов уравновешивались стукачеством? Вот и опять мы видим, что диктатура — не фунт изюма.