Исправление настоящего (СИ)

И вот после этого разговора прошло всего ничего, каких-то несколько проклятых дней, и крутой Владлен Ильич сидел с разбитой головой в углу своего собственного подвала, что-то сосредоточенно бормоча себе под нос. Все же, как изменчива жизнь, все равно как тот сообщающийся сосуд, в котором все должно быть уравновешено. И когда что-то начинает переливаться через край, в нашем случае — все те же деньги, вытеснившие давно уже из головы этого бизнесмена весь здравый смыслом, тогда-то и появилась третья сила извне, чтобы снова все уравновесить. При появлении своего тюремщика, Босяткин только мельком взглянул в его сторону и снова уставился на пол, не воспринимая того вообще, как нечто реальное. Вздрагивать пришлось чуть позже, когда до его хмельного мозга вдруг дошла вся страшная суть происходящего, что все… Что все хорошее в его жизни уже закончилось. И закончилось не сегодня, а гораздо раньше, возможно, что с первой сотней тысяч почти честно заработанных денег. Затем вторая сотня, третья, четвертая и наконец — миллион, о чем большинство из соотечественников даже и не мечтало. А вот он смог, потому что не пивком расслаблялся после работы, а с раннего утра вкалывал в поте лица до поздней ночи, оставляя себе на сон не более четырех-пяти часов в сутки. Семь первых лет без отпуска и на ржавой машине, чтобы позволить хоть немного расслабиться себе в старости. И вот когда, казалось бы, этот счастливый момент наконец настал, когда можно было бы уже работать чуть-чуть поменьше, контролируя свою строительную империю со стороны, все и стало разваливаться прямо у него на глазах как карточный домик. И вроде же нашел выход из ситуации, небо прямо в соседнее кресло самолета послало ему эту миллиардершу, и все вроде бы начало налаживаться, он даже ухитрился погасить почти все кредиты и даже набрать новых, когда его очень вежливо попросили покинуть московскую стройку со всеми отсюда вытекающими… Тогда-то к нему и пришла идея обратить свой взор на ближайшее Подмосковье. Идея была настолько же великолепна, насколько и безрассудна, судя по той сумме, что с него затребовали при вхождении в новый бизнес. Но он справился и с этим, нашел эти проклятые двадцать миллионов долларов, чтобы снова встать на ноги, и снова облом. Деньги, конечно, они его взяли, но в свой бизнес так и не впустили, решив развести как последнего школяра. И ведь развели, после чего ему и пришла в голову эта страшная мысль с маской, закосить под своего лучшего друга, благодаря которому он во все это вляпался, и одним махом поквитаться с беспредельщиками, а заодно и вернуть свои деньги. И поквитался, да так удачно, что до сих пор все думают, что это его гнилой дружок всех и замочил в Холмогорске, плюя на видеокамеры со своей смертной колокольни, а потом покончил с собой. Был случайный труп еще на скутере, не уступивший ему дороги, но это уже нервы.

И Босяткин поклялся себе не оставить в беде семью несчастного, только бы выкарабкаться самому. Только бы выкарабкаться из этого подвала, дальше своим самолетиком до частного аэродромчика под Серпуховом, откуда в Шереметьево и прямиком в Лондон, где его и ждали уже переведенные заранее какие-то деньги. Нет, не те самые двадцать миллионов американских долларов, которые он якобы вложил в новый бизнес, эти в банк он нести не рискнул, чтобы не засветится, но тоже вполне приличная сумма. Для этих он тоже уже нашел укромное местечко, куда и собирался их отвезти, если бы не заявилась эта со своим этим, спутавшие ему все карты. Кстати о птичках, никакие деньги на тендер он не вносил, но надо же было как-то объяснить все племяннику, который вполне законно претендовал на свою долю в деле. Вот и придумал сказку про бывшего дружка, которому он их якобы передал, как плату за вход в бизнес. Только он не был бы самим собой, если бы повелся на такое и правдой здесь было только то, что он его замочил, чтобы тот не сболтнул лишнего тому же племяшу, когда до того бы дошло, что родной дядя его просто кинул. Но глупый повелся, сам пусть теперь перед своей американкой и оправдывается, как просадил двадцать миллионов в несуществующем тендере. Выбраться бы только из подвала, не просчитал гостью…

За этими мыслями к нему и наведался известный уже нам покойник из Холмогорска, тот самый его лучший друг, кого он якобы собственноручно и пристрелил на его же собственной даче из его же собственного «бульдога». Босяткин вскочил и попятился, таращась во все глаза явившееся с того света приведение. Когда нервы на взводе, да еще и под градусом от чрезмерного вливания, еще и не такое привидится. Хоть не с шашкой наголо заявился…

— Сидишь, принц гадский, — прохрипел в потустороннем оскале убиенный из Холмогорска, переступая порог временного места заключения своего бывшего друга, достал из-за спины прихваченную по дороге вполне реальную бейсбольную биту, каких полно в багажниках наших автомобилей, найти бы хоть одно поле в пределах досягаемости, и застыл навалившейся глыбой над съежившимся.

— Сидю, — промямлил тот, пряча локотки между пухленьких коленок.