Исправить (ЛП)

Я снова забираюсь на него, и прижимаюсь с такой силой, что деревянное изголовье кровати с глухим стуком врезается в стену. Хрипло вдохнув, он хватает меня за запястья и притягивает к своей груди. Самодовольно улыбаясь, я двигаю бедрами, и чувствую, как его член становится скользким от моей влажности. Поразительный контраст мягкой кожи головки и напряженной твердости его ствола приносит мне столько наслаждения, стоит ему только коснуться моего клитора.

Я пытаюсь высвободить руки из его хватки и впиться в него ногтями, но он сжимает меня так сильно, что я почти задыхаюсь от боли. И когда я уже готова взмолиться, он отпускает меня и его губы захватывают мои в долгом, требовательном и почти отчаянном поцелуе. Наконец оторвавшись, он тихо произносит: — Не сегодня.

Обхватив за талию, он укладывает меня на бок на прохладные простыни и мне остается только с удивлением наблюдать, как он укладывается рядом со мной, притягивает вплотную к себе, и ухватив за колено, перекидывает мою ногу себе на бедро.

Логан входит в меня медленно, легко и так глубоко, будто проникает в глубины моей души. Резко вдохнув, я откидываю голову назад и позволяю воздуху со стоном вырваться наружу. Каждое его движение так желанно и приносит столько наслаждения, что я готова мурлыкать, как мартовская кошка.

— Черт, детка, как же ты хороша, — со вздохом он хватает меня за задницу и подняв повыше, пристраивает мою ногу на своей талии, при этом не останавливаясь ни на секунду. — Лучше не бывает.

— Боже, — стону я.

Я люблю тебя. Слова эхом отдаются в моей голове и отчаянно пытаются вырваться наружу, но я пока не готова. «Все в порядке» — говорю я себе. Все в порядке. На данный момент этого достаточно.

Мы словно две половинки ножниц, наши ноги свободны, и никто из нас не доминирует над другим. Мы трахаемся как равные. И когда он продолжает вбиваться в меня, я встречаю каждый его толчок, словно наши тела расплавились и слились воедино. Сейчас он не пытается доказать свое превосходство, не пытается завоевать меня или заклеймить, будто собственность. Он не вынуждает меня отдаться ему. Он не берет. Мы делимся.

И это так чертовски возбуждает. Я теряюсь в удовольствии, цепляюсь за него и желаю, чтобы это продолжалось бесконечно.

— Тебе нравится так? — спрашивает он, пока его руки блуждают по моему телу — грубовато сминают бедра и поглаживают позвоночник, вызывая дрожь.

— Да, — отвечаю я, затаив дыхание. — Детка, ты прекрасен. Не надо спешить. Пусть это продлится подольше.

Я слышу его прерывистое дыхание, пока он продолжает неторопливые движения и его член наполняет меня изнутри, потирая сладкое местечко, отчего я завожусь не на шутку. Это напоминает медленную пытку, своего рода поддразнивание, потому что каждый раз, когда он понимает, что я на грани, он меняет угол. И оттягивает оргазм, сводя меня с ума.

И вот, наконец, наступает разрядка, я словно в замедленной съемке падаю через край, а потом крошечные разряды удовольствия пронзают все мое тело, почти ослепляя своей интенсивностью. А когда Логан замирает, и я чувствую, как он, пульсируя, горячо разливается внутри, меня накрывает волной исступленного блаженства, пока он, тяжело дыша, сжимает меня в своих объятьях.

Боже мой! Я закрываю глаза и тяжело дыша, прижимаюсь к нему. Как я жила без этого так долго? Как я могла убеждать себя, что мне хорошо без него — и на самом деле поверить в это?

— Мне это было нужно, — отдышавшись, признаюсь ему я.

Все еще тяжело дыша, он перекатывается на спину и увлекает меня за собой.

— Почему? У тебя был дерьмовый день?

От воспоминаний о семейном разговоре у меня инстинктивно сжимаются кулаки. Может стоит ему все рассказать? Он ведь заслуживает правды. Нет, только не сегодня. Ему предстоит провести с семьей все выходные и если он сейчас узнает в чем его подозревали, то я не уверена, что у него хватит выдержки с этим справиться. И уж точно он не будет делать вид, что все в порядке.

— Они хотели знать, почему мы расстались, — это все, что я могу ему ответить.

Он колеблется.

— Что ты им сказала?

Я пожимаю плечами, разжимаю кулак и провожу пальцами по его животу.

— Правду… Ты решил, что я тебе изменяю, и это уничтожило наш брак.

По тому, как он напрягся и шумно вздохнул, я поняла, что у него ко мне есть вопросы, но он не решается их озвучить. Вместо этого он обнимает меня еще крепче.

Все это слишком неожиданно. Я так долго висела на краю обрыва и отчаянно цеплялась, борясь за свою жизнь. И теперь, лежа здесь, в его объятиях, я чувствую, что могу, наконец, разжать пальцы. Я не знала, что это произойдет со мной сейчас, но теперь меня это больше не страшит, потому что я знаю, он не даст мне разбиться.

Я с трудом сглатываю комок в горле. Боже, я сейчас заплачу. Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза, но, если я перед ним разрыдаюсь, он захочет узнать, что со мной происходит, а я не смогу ничего ответить, потому что еще не разобралась в своих эмоциях.