Исповедь отшельника

Пока шагала, думала о Саше. Мужчинами она увлекалась и раньше. Тот же Артур ее когда-то цеплял. Его искрящиеся глаза, его волосы, похожие на каракуль, его обезоруживающая улыбка – все это Соню привлекало. Но если бы с Артуром у нее ничего не получилось… совсем ничего… она не расстроилась бы. И увлеклась бы каким-то другим парнем. Или мужчиной. Был среди ее «фаворитов» и взрослый дядя, их педагог по сценической речи. У них был короткий, но яркий роман, закончившийся, когда Соня осознала, какая временна́я пропасть их разделяет. Она играла в «денди», когда ходила в детсад, а он не покупал его сыну, потому что считал, что «Братья Марио» и «Танки» отвлекут мальчишку от школьных занятий.

Но если не получится с Александром… она умрет!

Соня Лапицкая так испугалась этой своей мысли, что остановилась. Что такое она себе придумала? Глупость какую несусветную…

Конечно, не умрет. От этого еще никто…

И тут ее осенило. Так вот почему ее героиня Ирина Потехина дала себя убить. Потому что с любимым мужем уже ничего быть не могло, а без него она не представляла жизни.

Глава 2

Просыпаться не хотелось. И Маша отмахивалась от того, кто тряс ее за плечо.

– Отстань, – пробормотала она, перевернувшись на другой бок. Снилось Маше, что она снова сталкер по кличке Марли и бредет по подземному коридору, со стен которого свисают совершенно необыкновенные по красоте растения. Стебли как живые тянутся в ее сторону, чтобы приветственно коснуться, приласкать…

– Маша, проснись! – Голос был настойчив. – Если не откроешь глаза, я вылью на тебя холодную воду.

Но Марли не боялась холодной воды. Как и подземелий. Поэтому она продвигалась в своем сне дальше, несмотря на то что растения утратили яркость и сказочность, потемнели и стали оплетать ее. Когда они опутали ее руки и ноги, обездвижив Марли, с потолка пещеры полилась вода…

Как оказалось, воду выплеснули на Машу в реальности. Отфыркиваясь, она вскочила и стала утирать лицо.

– Проснулась наконец, – услышала Маша голос Зои. – Мы уж думали, ты таблеток наглоталась.

«Сестра» сидела на краешке кровати и держала в руке пустую пластиковую бутылку. За ее спиной стояли остальные соседки по комнате.

Голова у Маши была тяжелой. Соображала она плохо, но смогла вникнуть в суть оброненной Зоей фразы.

– Спала я так, будто на самом деле чего-то глотала, – пробормотала Маша. – До сих пор не могу очухаться.

– А ты чашку свою мыла? – спросила Зоя.

– Не помню.

– Может, на дне оставалось немного той воды, в которую снотворное было подмешано?

– Ой, а ведь точно. Я ночью пила. Но вода в чашке уже была. Значит, это та осталась? – Маша тряхнула головой.

– Тебя Назаркин хочет видеть, – сказала многодетная Света, выглянув из-за мощного плеча «сестры» Галины.

– Что доктору от меня надо?

– Да не доктору. А старшему оперу. Назаркину.

– Поняла.

Маша встала с кровати и, сунув ноги в тапки, пошлепала к двери. Хотелось подставить лицо под струю ледяной воды. А лучше облиться целиком. К счастью, в душевой никого не было, и Маша смогла совершить задуманное. Встала под «лейку» и включила холодную воду. Когда вода попала на макушку, Маша пришла в себя. Через пять секунд тело покрылось мурашками, шею заломило, а между лопатками стало зудеть. Как-то она купалась на Крещение. Как положено, трижды окуналась в прорубь. Но тогда было как будто не так холодно, как сейчас. Хоть никакого религиозного экстаза Маша не испытывала, только кураж.

Вытерпев еще несколько секунд, она выскочила из кабинки. Стала лихорадочно вытираться. Кожа по-прежнему была вся в пупырышках, да еще раскраснелась. Но мозги прочистились. И когда Маша покинула душевую, она окончательно проснулась и обрела способность здраво соображать. Для полного счастья ей не хватало только кофе. И она решила его выпить, а уж потом отправиться на поиски старшего опера Назаркина.