Исповедь отшельника

– Да, конечно. Пойдемте. Только нужно фонарик взять.

Они покинули кабинет, раздобыли портативный осветительный прибор, и Мира повела полицейского в подвал. Прошли мимо электрощита, завернули за угол и спустились по крутой металлической лестнице. Сюда обычно никто не совался, потому что нет света и можно ноги переломать, свалившись со ступенек.

– Лучше бы с улицы зашли, – бурчала Мира, спускаясь вниз.

Наконец они оказались у двери. Толстая, деревянная, но изнутри и снаружи обшитая железом. Когда Мира покупала здание, сначала хотела поменять ее на современную, но потом решила, что эта, старая, простоит гораздо дольше. В нее был врезан один замок, но такой же грубый и надежный, как и сама дверь. Гаражный, так, кажется, называли подобные. Имелся еще засов. Но он поржавел и плохо задвигался.

Хоббит подошел к двери и посветил фонариком на замок.

– Смазан, в отличие от засова, – заметил он вслух. Затем взялся за ручку и потянул. Дверь тяжело, но без скрежета и скрипа поддалась…

В лицо Мире ударил прохладный утренний воздух.

* * *

Приехала Лолита. За ней следом прикатил Назаров. Кто его вызвал, Мира не знала, у нее телефона психиатра не имелось. Доктора увели в кабинет для приватного разговора, а с директрисой беседовали в фойе в присутствии госпожи Салиховой. «Сестрам» же и одному «брату» спальни покидать не велели.

– Ключ от подвала хранится там же, где и остальные, – ответила Лолита оперу, потянувшись, чтобы открыть ящик на стойке администратора. Она знала комбинацию на кодовом замке.

– Руками не берите, – предупредил Хоббит. – Платком или салфеткой.

Получив ключ, он рассмотрел его на свет.

– Не им отпирали дверь, пыльный.

– Мы не пользуемся подвальной дверью. Как заперли, когда въехали, так и забыли.

– Не все, как видно. А теперь откройте, пожалуйста, комнату охраны.

– Ключ от нее тоже платком брать?

– Лучше да.

– Товарищ милиционер, – обратилась к оперу Мира. Не Хоббитом же его называть? – Или к вам лучше обратиться «господин полицейский»?

– По имени-отчеству можно, но вы наверняка не запомнили ни имени, ни отчества. Что вы хотели?

– Я могу поехать домой? Адрес и телефон мой у вас есть, свяжетесь, если что.

– Хорошо, езжайте.

Мира быстро сбегала за своей сумкой, втиснула ноги в туфли, до этого ходила в шлепках, и покинула здание центра.

Водителя Васю вызывать не стала. Его пришлось бы слишком долго ждать. Номеров такси она не знала, Интернет на телефоне не настроила, а ловить машину опасалась. Но решила рискнуть. Тормознуть желтую машину с шашечками. Но до этого снимет с себя все цацки и спрячет в сумку. Госпожа Салихова вынула из ушей серьги, стянула с пальцев кольца, расстегнула часы, все это спрятала во внутренний кармашек и двинулась в направлении проспекта с оживленным движением. Не успела пройти и двадцати метров, как услышала за спиной топот. Испугалась. Обернулась.

– Мира, я к вам за помощью, – выпалил Антон, подбегая к ней. – Это наглость с моей стороны, понимаю, но… Мне больше не к кому обратиться. Ни одной душе не доверяю, а к вам как-то сразу проникся…

– Чем смогу, помогу, – успокоила его Мира и, взяв под руку, повела за собой.

– Вы куда сейчас?

– Ловить такси, потом домой.

– Можно я с вами? – Госпожа Салихова кивнула. – Я наврал полиции. Назвал вымышленную фамилию. Потому что если моя мелькнет хоть в одном отчете, меня тут же отыщет супруга.

– Они что, документы не проверили?

– Сказал, что при себе нет.

– Их не насторожило?

– Сначала да. Но документов не только у меня не оказалось. Еще две девушки без паспортов. У вас же в центре на доверии все на первых порах.

– Некоторые убегают из дома, не успев не то что удостоверения личности взять или деньги, одежду свою. В ночных рубашках пару раз заваливались, босые.

– Одна из «сестер» из числа таких. В пижаме и тапках домашних в центр попала. Лора. Вот у нее как раз документов не было и еще у одной, Иры, что ли? Она из той комнаты, где убийство произошло… – Антон тараторил, хотел выговориться до того, как сядут в машину. – Я сбежать хотел еще до приезда полиции, едва понял, что случилось. Но моя спальня в отдалении, не слышал ничего. Когда проснулся и вышел, вы уже вызвали бригаду. Если б я тут же сорвался, это было бы очень подозрительно, и я остался. Да и не успел бы я далеко уйти. Нашли бы и повесили на меня убийство. Побег все равно что признание вины. Я дал показания, а когда опера переключили свое внимание на других, покинул здание.

– Не такую большую фору вы себе обеспечили. И, на мой взгляд, сделали даже хуже. Теперь полицейские знают вас в лицо.

– О, это не беда. Я с легкостью могу изменить внешность. И уже проделывал это.

– Но вас хватятся совсем скоро.

– Я оставил в центре рюкзак с барахлом, переложив все нужное вот в эту сумку, – он расстегнул куртку и продемонстрировал висящую на шее сумку, размером не больше книги, пусть и толстой. – И сказал девушкам, чтоб меня не теряли, я по разрешению полиции отправляюсь к другу, которого попрошу съездить ко мне домой за документами. Нас обязали их предъявить, как вы сами понимаете.

– Как к вам отнеслись полицейские?