Исповедь Обреченной

Дядюшка Браун приходит к нему каждый день. Потом он ждет, пока я усядусь в коляску, и мы идем гулять по больничному саду. Да – по тому самому, куда приходят коротать свои последние деньки умирающие. Иногда я пытаюсь спросить, как же там Марк, но получаю только суровое молчание. И это от человека, который улыбался 24/7 во все свои тридцать два!

Непривычно…

И больно…

26 августа

23:39

Весь день сижу и молюсь.

Молитва расслабляет и заставляет верить.

28 августа

00:02

Никаких новостей…

Маркуша все еще борется.

Давай, мой мальчик, ты сможешь…

29 августа

23:47

Сегодня в 19:29…

29…

Чертово несчастливое число…

1 сентября

29 марта он узнал, что болен одной из самых агрессивных сарком.

Она была всего лишь на второй стадии – и шансы вылечиться и наслаждаться жизнью составляли около восьмидесяти пяти процентов.

29 мая он сделал скриннинг, и результаты вполне порадовали: и химия действует, и метастазы ушли.

29 июня это же самый скриннинг показал, что опухоль а) неоперабельна и б) ни черта не лечится.

А 29 августа кончился его путь…

Полгода…

Полгода этой чертовой саркоме хватило, чтобы забрать невинную жизнь…

3 сентября

17:11

Я не верю во все то, что происходит…

Сегодня была на его похоронах…

Пришлось исполнить самую гадкую вещь в мире – звонить тому, кого я считала самым лучшим другом детства, и просить подвезти к церкви, где будут хоронить Маркушу. Да-да – Кириллу Зеленскому. Видимо, он меня сдал в хоспис, думая, что я копыта откину в первые же пять дней, поэтому очень испугался, когда спустя два месяца ему позвонила «Луиза» и попросила свозить ее на похороны (свои, что ли, – подумал наш верный христианин и перекрестился. Три раза).

И вот стою я у открытого гроба… то есть, сижу на кресле, с полным арсеналом медицинских штучек вроде порта и канюли…

Последний раз увидела его лицо, чуть приподнятые уголки белесых губ, словно улыбается… Глаза закрыты… Кожа бледная, настолько, что даже выступили веснушки. Мне так хотелось поцеловать его, такой огромный соблазн был. Я даже пару раз порывалась – но в итоге отступала. Не потому, что мне было противно целовать мертвую плоть, а потому что…

Не знаю, почему…

Почти всю церемонию плакала… И чувство такое было – что вот, еще немного, и сердце разорвется от боли.

Луиза Сергеевна Ли, возьми себя в руки – твержу. А нихрена не получается…

Боль невыносима… Накатывает волнами, кидает на острые скалы, и я прямо вижу, как вода ее окрашивается в красный…

Боже…

За что…

У него же был шанс…

Почему же ты так все испортил…

5 сентября

17:11

Пришел ко мне сегодня во сне…

Обнял, поцеловал, сказал, что скоро все будет хорошо…

Спасибо… Спасибо…

7 сентября

18:13

Девять дней…

9 сентября

Я искренне верю, что у каждого из нас есть цель.

Когда мы заканчиваем свою Миссию здесь, на земле, мы отправляемся туда, где получаем весь тот отдых, который ждали так долго и заслужили.

Марк мне много раз говорил это… Даже тогда, в марте, когда мы только-только познакомились и сидели, раскрашивали лица детишек… Он, помню, так серьезно на меня уставился, словно я только что себе трусы на голову надела. И сказал эту «знаменитую» фразу.

Ну и я, как истинный атеист, смеявшийся над цитатками о Боге, не упустила шанса посмеяться еще раз – про себя. Подумала, мол, понимаете ли, еще один христианин нашелся тут, когда я уже Зеленским и его мольбами двадцать три часа подряд в сутки из двадцати четырех возможных сыта по горло… А нет… Марк, как я с иронией ожидала, не оказался таким верующим, который бьет себя в грудь кулаком и кричит об этом всем подряд…

Вот за что я ему и благодарна – за те несколько недель, прежде чем он ушел, он сумел перевернуть мое впечатление и о вере, и о Боге, и о внеземной жизни. Обо всем.

И в особенности…

В особенности – о любви…

10 сентября

04:12

Наверное, у меня уже какое-то кислородное голодание пошло или это так называемое «Правило Последнего Дня», но я перестала чувствовать себя умирающей.

Буквально.

Честно, сама не верю.

Впервые за пару месяцев я смогла подняться и даже пройти пару шагов. А потом – пару метров. А потом… обогнула всю комнату, вышла в коридор и протрусила мимо офигевшего Дмитрия Анатольевича – он-то, понимаете, привык, что я уже корнями к койке приросла, а тут я – иду навстречу, как совершенно нормальный среднестатистический гражданин Петербурга, вразвалочку, пошатываясь, опираясь о стену, но все же. К сожалению, меня опять посадили на кровать и отругали. Дмитрий Анатольевич, конечно, хороший человек, но иногда мне кажется, что он жутко похож на того вредного кардиолога, который вел меня в свое время. Тоже оперирует такими же фразами, вроде «не ходи много, сердце не выдержит», «веди максимально неподвижный образ жизни», ну и так далее.

Оказывается, это очень круто – ходить своими ногами…

11 сентября

Дядюшка Браун навещает меня каждый день. Думаю, я единственная осталась, к кому он питает любовь – причем, отцовскую.

Мы сидим и просто болтаем… Потом, спустя какое-то время, я показываю ему фотографию тетушки. И он улыбается так тепло… Прямо как Маркуша…