Исповедь маркизы

Сент-Джон долго колебался. Тем не менее в конце концов он решился предоставить себя в распоряжение законного государя. Яков III назначил Болингброка своим посланником и отправил его в Париж просить Людовика XIV о помощи. Король уже находился при смерти и не пожелал ничего слушать: усилия посланника ни к чему не привели. После смерти старого монарха надежда на помощь со стороны Франции стала еще более призрачной, однако Яков III, вопреки советам Болингброка, предпринял нелепое вторжение в Шотландию, лишь доказавшее его слабость. Он уплыл обратно почти сразу же.

Самое интересное, что все ополчились на Болингброка, пытавшегося удержать претендента от этой высадки, а король отказался от услуг своего советника, обвиняя его в том, что военный план провалился по его вине. Сент-Джон безропотно подчинился; в душе он не был якобитом, и лорд Стэр, посланец Георга I, старался заполучить этого ловкого человека ко двору своего господина.

К тому же герцог Мальборо, у которого случился в его замке Бленхейм удар, больше не являлся для Болингброка помехой, ибо он уже превратился в живой труп. Герцогиня, которая не столько боялась стать вдовой, сколько опасалась быть женой слабоумного паралитика, сказала врачу памятные слова:

— Спасите его славу!

Врач, будучи человеком добросовестным, предпочел спасти жизнь герцога, что не очень-то пришлось по нраву новоявленной Артемизии. Таким образом, герцогине пришлось еще долгие годы заботиться об инвалиде. Перед болезнью все равны: герои перестают быть полубогами и становятся обычными людьми. Мы, простые смертные, можем довольствоваться этим утешением.

Между тем переговоры лорда Стэра продвигались с трудом; прения продолжались долго. Вероятно, Болингброк не очень-то торопился. Ему прекрасно жилось в Париже в окружении самых блестящих умов и самых выдающихся людей того времени. Он ухаживал за красивыми женщинами и любил их всех, будучи сластолюбивым и покладистым человеком; женщины платили ему тем же. Болингброк давал им все, что у него было, и даже то, чего у него не было. Он вел такой образ жизни до тех пор, пока однажды не познакомился с маркизой де Виллет; это произошло случайно, когда он искал какой-то дом в Сен-Жерменском предместье. Маркиза жила на улице Сен-Доменик, напротив дворца Люинов. Иногда мы встречались с ней у моей тетушки, хотя она не жаловала маркизу, считая ее слишком ветреной. Герцогиня любила только святош, которой мне так и не удалось стать; в конце концов по этой причине мы почти совсем разошлись и виделись лишь для соблюдения приличия.

Госпожа де Виллет была дочь главного ловчего, и в девичестве ее звали мадемуазель Дешан де Марсийи. Она воспитывалась в Сен-Сире вместе с герцогиней де Келюс, которую я хорошо знала и которая по сей день остается очаровательной женщиной (но я расскажу о ней в другой раз). Обе девицы подружились, и однажды, когда они находились вместе в монастырской приемной, туда пожаловал г-н де Виллет, отец г-жи де Келюс. Он уже давно собирался снова жениться; мадемуазель де Марсийи показалась ему прелестной, и он не смог скрыть своих чувств. Юная мадемуазель де Виллет легкомысленно сказала отцу:

— Ну что ж, сударь, раз уж вы хотите найти мне вторую матушку, женитесь на моей подружке.

Господин де Виллет это запомнил. Он был командир эскадры и близкий родственник г-жи де Ментенон; любая семья почла бы за честь с ним породниться.

Несколько недель спустя родные мадемуазель де Марсийи сообщили девице, что ей предстоит стать маркизой де Виллет.

— Ах! Я стану матерью моей подруги, какое счастье! — воскликнуло невинное дитя.

XXXII

Господин де Виллет умер. Молодая женщина овдовела после одного из тех браков, которые нельзя назвать ни счастливыми, ни несчастными и которые встречаются так часто. Какое-то время она оплакивала мужа, но вскоре утешилась и постаралась вознаградить себя за первую половину жизни, освободившись от всяких обязательств во второй.