Исповедь мага

– То, что я не нужен даже самому себе – это факт, но этот факт вытекает из того, что благодаря моим мучениям, пыткам, всей моей жизни, которая пронеслась во мраке и боли власть имущие меры справедливости смогли понять многое. Чем больше экспериментов проводят они над магами, тем лучше понимают сущность самого колдовства. Селекция человека – это сложный процесс. Именно поэтому, Маркус, я был нужен им. Пускай все знания направлены на укрепление вероломной машины войны, но они были получены. Получены с помощью моей агонии, криков ужаса и крови.

– Никогда, мне не понять тебя, Язавед. Никогда твои слова не смогут уложиться в моей голове так, чтобы я посчитал даже на мгновение все происходящее нормой! – в очередной раз сорвался Маркус.

Парень сам чувствовал, что его нервы на пределе. Боль от вырванных глаз и отбитых ребер, жуткий страх, поедающий словно хищный зверь, все доводили его до срыва, натягивали нервы, как струны.

– Я не требую понимания, Маркус, просто говорю тебе то, что ты никогда ни от кого не услышишь. Ты жил свою жизнь, даже не догадываясь о том, насколько может быть несправедлив весь мир. Может быть ты где-то это слышал от прохожего, от друзей, но не мог почувствовать, пока это не коснулось тебя. Теперь, парень, ты словно младенец, которого взяли за ногу и перевернули вверх тормашками. Я чувствую, как твои нервы накалены и готовы лопнуть. Все, что я пытаюсь до тебя донести, это то, что все было намного прекраснее в твоей короткой жизни, чем могло быть.

– Было… Ты постоянно повторяешь это, словно назойливая муха кружишь над ослабевшей, но еще не сдохшей лошадью! Ты раздражаешь, старик! – закричал парень, но тут же схватился грязными руками за рот, услышав шаги инквизиторов за дверью.

– Страх. Ты услышал своих мучителей. Ты сжался, притворившись, будто тебя нет. В этом и дело. Мои страдания служили науке, пускай и вероломной, а твои? Ты терпишь боль слишком мало, Маркус, и все, что инквизиторы смогли тебе показать – это то, что в этой камере никчемным и бесполезным дерьмом оказался ты. Ты даже не решился дать отпор палачам. Смиренно принял участь, слившись с гнилой соломой, и продолжил молить Арто о пощаде. Проклиная каждого, что тебе выпала такая участь.

– Может ты и прав… – тихо произнес парень, дрожа от страха.

– Прав, Маркус. Мы, маги, которые выросли здесь, в застенках инквизиции, отринутые церковью, моралью и здравым смыслом человечества в отличии от вас, молодых пленников, понимаем для чего это все было.

– И для чего?

– Мы – отдушина. Извращенцы, садисты и мучители выплескивают на нас весь тот грех, который разрушает и ломает стены мироздания, а зачастую и рассудка, тех, кто окружает их. Если бы не было нас, Дерландия заполнилась бы жестокими маньяками и убийцами, насильниками детей и женщин, а так есть мы и нет порока. Все мрачные потаенные желания этих бестий с человеческими лицами, вся бурлящая гноем грязь, что скрывается глубоко внутри выплескивается на нас каждый день, каждый час! А что мир получает взамен? Правильно, Маркус, спокойствие и мир. Эти маргиналы не рвут людей на площадях, не поедают плоть за углами в темных переулках. Нет, они пьют, веселятся, женятся. Находят любовь, растят детей и продолжают улыбаться.

– Ты не знаешь какого там, за пределами стен! Как ты вообще можешь так рассуждать? Люди живут в нищете, маги в бегах, постоянно прячутся и молятся.

– Ты только что сам все сказал, парень. Маги, дрожат и прячутся, но не люди. Народ почитает инквизиторов, считает их слугами божьими. Мечтают стать великими светлыми крестоносцами как и те, кого они видят. Что видит в инквизиторе обычный человек, Маркус?

– Героя… – неуверенно начал парень. – смелого воина, защищающего дома граждан от еретиков. Хранителя благочестия.

– Верно, Маркус. Пусть я и прожил всю жизнь среди крыс, но у меня было много сокамерников. История рода человеческого так устроена, что все поделено на светлое и черное. Природа общества исключает полутона. Мы с тобой для них плохие. Зло, которое не принимает бог Арто, а инквизиторы – храбрецы, которые жертвуют своим местом в раю ради блага всего человечества. Оскаленные волчьи морды под ликами святых, игра, словно в кукольном театре. Но именно эта игра, Маркус, и помогает обществу не сгореть в пороках, забурлив гнойной кровью.

– Герои! Ублюдки в плащах, вот кто они. Такими были, такими и останутся! Я проклинаю каждого, Язавед, абсолютно каждого, кто кричит во славу Арто и идет казнить детей и женщин! – Маркус начал снова кричать.

Старик видел, как у парня вздуваются вены на шее, а место, где были глазницы начинает святиться. Тогда Язавед понял, что на парне нет ни единой вещи из оприцина. Они не стали на несколько суток гасить его магические возможности.

– Но ты Маркус, к сожалению, кроме слов и проклятий не способен ни на что. Ты показал себя, как слабого и испуганного зайца, которого загнали волки. Хотя в твоих руках сосредоточена огромная сила, способная рушить горы и прорубать новые реки. Да, возможно, ты и прав, ты слишком рано попал сюда.