Исповедь

15. И поэтому прочитал я там, что славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся (Рим. 1, 23). Вот египетская пища, ради которой Исав потерял первородство свое, ибо народ, первенец Твой, обратившийся сердцем к Египту, вместо Тебя чтил четвероногое и склонял образ Твой, душу свою, перед образом теленка, жующего сено. Я нашел эту пищу там и не стал ее жевать. Угодно Тебе было, Господи, младшего Иакова не умалить – пусть старший служит младшему, и Ты призвал язычников в наследство Свое. И я пришел к Тебе от язычников и устремился к золоту, которое по воле Твоей унес из Египта народ Твой, ибо где бы оно ни было, оно было Твоим. И через апостола Своего сказал Ты афинянам, что мы Тобой живем и движемся и существуем (Деян. 17, 28), как говорили и некоторые их единоплеменники. Оттуда же во всяком случае были и те книги. Я не потянулся к египетским идолам, которым они служили Твоим золотом, заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца (Рим. 1, 25).

X

16. И, вразумленный этими книгами, я вернулся к себе самому и, руководимый Тобой, вошел в самые глубины свои. Я смог это сделать, потому что стал Ты Помощником моим (ср. Пс. 29, 11). Я вошел и увидел оком души моей, как ни слабо оно было, над этим самым оком души моей, над разумом моим, Свет немеркнущий, не этот обычный, видимый каждой плоти свет и не родственный ему, лишь более сильный, разгоревшийся гораздо-гораздо ярче и все кругом заливший. Нет, это был не тот свет, а нечто совсем-совсем отличное от такого света. И он не был над разумом моим так, как масло над водой, не так, как небо над землей: был высшим, ибо создал меня, а я стоял ниже, ибо был создан Им. Кто узнал Истину, узнал и этот Свет, а кто узнал Его, узнал вечность. Любовь знает Его. О, вечная Истина, истинная Любовь, любимая Вечность! Ты Бог мой, к Тебе воздыхаю днем и ночью. И как только я узнал Тебя, Ты взял меня к Себе, чтобы я увидел, что есть Тот, Кого я пытался увидеть, и что я еще не тот, чтобы видеть. Ты ослепил слабые глаза мои, ударяя в меня лучами Твоими, и я задрожал от любви и страха. Я увидел, что далек от Тебя в этой стране, где все от Тебя отпало, и будто с высот услышал я голос Твой: «Я пища для взрослых, расти, и ты вкусишь Меня. И не ты изменишь Меня в себе, как телесную пищу, но ты изменишься во Мне». И я понял, что Ты наказываешь человека за преступления и заставляешь душу его исчезать, как паутина (ср. Пс. 38, 12), и сказал: «Неужели же истина есть ничто, ибо не разлита она ни в конечном, ни в бесконечном пространстве?» И Ты возгласил издали: Я есмь Сущий (Исх. 3, 14). Я услышал, как слышат сердцем, и не с чего было больше мне сомневаться: я скорее усомнился бы в том, что живу, чем в том, что есть Истина, постигаемая умом через мир сотворенный (ср. Рим. 1, 20).

XI

17. Я рассмотрел все стоящее ниже Тебя и увидел, что о нем нельзя сказать ни того, что оно существует, ни того, что его нет. Оно существует, потому что все от Тебя, и его нет, потому что это не то, что Ты. Истинно существует только то, что пребывает неизменным. Мне же благо приближаться к Богу (Пс. 72, 28), ибо если не пребуду в Нем, не смогу и в себе. Он же, пребывая в Себе, все обновляет. Ты – Господь мой, не имеешь нужды в моих благах (Пс. 15, 2).

XII

18. Мне стало ясно, что только доброе может стать хуже. Если бы это было абсолютное добро или вовсе бы не было добром, то оно не могло бы стать хуже. Абсолютное добро не может стать хуже, а в том, в чем вовсе нет добра, нечему стать хуже. Ухудшение наносит вред; если бы оно не уменьшало доброго, оно бы вреда не наносило. Итак, или ухудшение не наносит вреда – чего быть не может – или – и это совершенно ясно – все ухудшающееся лишается доброго. Если оно совсем лишится доброго, оно вообще перестанет быть. Если же останется и не сможет более ухудшиться, то станет лучше, ибо пребудет не ухудшающимся. Не чудовищно ли, однако, утверждать, что при полной потере доброго оно станет лучше? Если, следовательно, оно вовсе лишится доброго, то его вообще и не будет, значит, пока оно существует, оно доброе, и, следовательно, все что есть – это доброе, а то зло, о происхождении которого я спрашивал, не есть субстанция; будь оно субстанцией, оно было бы добром, или субстанцией, не подверженной ухудшению вовсе, то есть великой и доброй, или же субстанцией, подверженной ухудшению, что было бы невозможно, не будь в ней доброго.

Итак, я увидел и стало мне ясно, что Ты сотворил все добрым и что, конечно, нет субстанций, не сотворенных Тобой. А так как Ты не все сделал равным, то все существующее, – каждое в отдельности – хорошо, а все вместе очень хорошо, ибо все Бог наш создал весьма хорошо (Быт. 1, 31).