Исполнитель

— Горячее на стол, живо! И вина! Гжесь, Войтек, Клык, Рябой — немедленно найдите в этой дыре приличную девку, да смотрите, чтобы нетронутую — шкуру спущу! И не тащите мне десятилетнюю, как в прошлый раз — у девки должны быть титьки, дурачьё! Себе можете взять что хотите, лишь бы не девку. Всё ясно?

— Так есть, светлый пан! Сей момент доставим!

— Бегом марш!

Когда четверо смелых отправились на поиски добычи, пан Тыклинский размашисто пересёк корчму, сел на лавку и только тут заметил Первея, спокойно сидевшего в тёмном углу.

— Это ещё кто? Эй, любезный пан! Будьте добры, подойдите сюда!

Рыцарь не пошевелился, спокойно прихлёбывая пиво. Дрянь пивцо-то, дрянь…

— Эй, любезный! Он глухой?

— Я отлично слышу вас, пан Тыклинский.

Галдёж в корчме затих.

— Кто вы такой, и откуда знаете меня?

Первей снова отставил кружку. Нет, как хотите, моча, а не пиво…

— Я Исполнитель.

— Исполнитель чего?

Первей промолчал, откидываясь на лавке, опираясь на стену.

— Я не слышу ответа.

— Пан Тыклинский, ну зачем вам знать ненужное? Всё, что от вас требуется — быстро и чётко исполнять мои команды.

Вот теперь в корчме стало по-настоящему тихо, только огонь шипел и потрескивал в очаге. Нет, так не пойдёт — того и гляди, разразится драка, а он один… И потом, Приговор следует исполнять точно.

Рыцарь привычно сосредоточился — волна дрожи, затем как бы холодок…

— Подойдите сюда, пан Тыклинский.

Вышеназванный пан встал, как сомнамбула, неловко переставляя ноги, подошёл к столу, за которым примостился Первей.

— Садитесь, прошу пана.

Зачарованный со стуком, как кукла, сел на лавку напротив.

— Я королевский исполнитель, прибыл сюда по вашему делу, — рыцарь почти не солгал, — Но это чуть позже, а пока, мне кажется, вашим молодцам пора выпить и закусить.

Или хотя бы выпить, подумал Первей, ослабляя нажим.

В глазах пана Тыклинского появилось некое осмысленное выражение.

— Я рад приветствовать ясновельможного пана королевского прокурора на своей родовой земле. Эй, Гонза! Вина! Все пьют!

Гул голосов разом возобновился, молодцы пана Тыклинского рассаживались кто куда. Похоже, у пана проблемы, ну так это его проблемы. Для рядового головореза первое дело — выпить и закусить.

Гонза уже тащил на подносе кружки на всю компанию. Первым делом он подбежал к столику, за которым сидели пан Тыклинский и Первей, подобострастно и ловко выставил два высоких гранёных стеклянных кубка. Первей усмехнулся — видать, не всю ещё посуду перебили молодцы ясновельможного пана в зачуханной корчме.

— Я попросил бы вас пока воздержаться, пан Тыклинский. У меня для вас есть приятный сюрприз.

И снова Первей почти не соврал. Есть сюрприз, конечно есть. Ну разве что не совсем приятный.

Ясновельможный пан с готовностью отставил кубок, выжидательно глядя на Первея. Ишь ты, какой послушненький стал, гад…

Рыцарь неторопливо вытащил свиток, заготовленный заранее. Всё верно — список преступлений доброго пана был так велик, что запомнить его наизусть было непросто.

— Ознакомьтесь с сим документом, ясновельможный пан, — прислушиваясь к шуму в зале, Первей протянул свиток пану Тыклинскому.

Шум в корчме между тем стихал, и вообще здесь творились интересные вещи — дюжие головорезы ясновельможного пана на глазах сникали и один за другим валились под стол. Не успели закусить, подумал рыцарь мельком.

— Что…Что это? — хрипло спросил молодой пан. Свиток в руках сильно дрожал.

— Список твоих преступлений, что же ещё? — Первей осматривал залу, где в беспорядке валялись приспешники доброго пана. — Кто из них Щучья Кость и Кочан?

Пан Тыклинский поднял полубезумные глаза, и Первей вошёл в них взглядом. Глаза ясновельможного пана вновь остекленели.

— Кто из них Щучья Кость и Кочан? — повторил вопрос Первей.

Пан ткнул рукой раз, другой, с трудом облизал губы. Рыцарь встал из-за стола.

— Вставай, ты мне поможешь. Эй, Гонза, иди сюда, ты тоже нужен!

Корчмарь не отзывался. Первею пришлось пройти в кухню, где он обнаружил забившегося в угол хозяина, дрожавшего крупной дрожью, словно конь. Служанка, похоже, сбежала. Хорошо, что сам не сбежал с перепугу, подумал рыцарь, ищи его потом… А впрочем, теперь уже не страшно. Если что, его найдёт Святая инквизиция, в конце концов.

Первей взял корчмаря за жирный подбородок, поднял голову и посмотрел ему в глаза. Нет, не стоит тратить на этого слизня ману.

— Вставай. Ты мне нужен. Встать!

Втроём они взялись за тяжёлоё, неподвижное тело, на котором жили теперь одни глаза. Всё правильно, этот яд так и действует — сперва отказывают руки-ноги, затем человек вообще теряет способность к движению, превращаясь в кусок мяса. И только где-то спустя четверть часа, когда паралич охватит дыхательные мышцы, пациент умрёт от удушья. При этом бедняга чувствует всё, вплоть до самого конца.