Исполняющий желания

Убежище бывшего Хранителя Чинтамани Яков разыскал еще в далеком двадцать шестом. Не с помощью магии, нет – тот успех стал результатом обыкновенной оперативной работы: сначала хваны «засветились» в Бердске, потом один из них зачастил в городишко, и Бортников, пользуясь своим положением, установил за ним наблюдение. Понял, что четырехрукого интересует церковь, проник в нее однажды, когда хван только уехал, и обнаружил в глубоком, втором подполе странный конус. Догадался, что именно в нем прячется от мира Церинг, но трогать не стал.

Ушел и больше в Бердске не появлялся.

Прибыл только сейчас, посмотреть на гибель города и… И проконтролировать, не рискнет ли лама выбраться из убежища?

И убить его, если выберется.

Хранитель у Сокровища должен быть один, и вакансия уже занята.

Для этого Бортников открыл «Брегет» – увидеть магическую изнанку Бердска, – но конус оставался невозмутимо целым. А рядом с ним мельтешила фигурка колдуна: хван-энтузиаст предпринимал отчаянную попытку вскрыть убежище ламы.

«Что ж, удачи, – усмехнулся Бортников. – Рано или поздно до тебя дойдет, что Церингу гибель города не повредит. Даже лучше станет, поскольку ты перестанешь надоедать».

Хван, конечно же, не читал мысли Якова, зато услышал шум воды. Серая волна, невысокая, но широкая по фронту, стремительно входила в городок с запада, и спрятаться от нее можно было лишь одним способом.

«Прощай, – пробормотал Яков, разглядев бордовый вихрь портала. – Надеюсь, больше не увидимся…»

И захлопнул «Брегет».

Шум воды, треск и громыхание ломаемых строений стали слышны даже на дамбе. Завороженные наблюдатели не спускали глаз с гибнущего города и дружно ахнули, увидев, что мощный, не знающий преград поток неожиданно забуксовал около церкви. Не ударил в нее, как должен был, не снес и не накрыл многофутовой толщей воды, а вздыбился, словно наткнувшись на неодолимое препятствие, и принялся обходить, на какое-то время оставив древний храм в покое.

Некоторые товарищи украдкой перекрестились.

– Все равно угробим! – громко пообещал третий секретарь парткома товарищ Ройзман, и члены его свиты затрясли головами, мол, конечно, к гадалке не ходи, безусловно угробим! Но сами старались на церковь не смотреть.

Бортников же, которому не было никакой необходимости лебезить перед мелким партийным чиновником, демонстративно зевнул и отвернулся, возвращаясь мыслями к хвану.

«Надеюсь, дружок, теперь ты перестанешь являться сюда и действовать мне на нервы? Или хотя бы являться так часто? Лама на дне, в твою историю не верят даже друзья… Не пора ли прекратить поиски Чинтамани?»

Которому так уютно в нынешнем убежище…

– Прекрасное зрелище, не так ли? – К Якову подошел сын.

– Редкое.

– Не хочешь сфотографироваться?

– Чуть позже.

Церковь перестала сопротивляться напору и скрылась под водой. Это обстоятельство вызвало на трибуне оживление, а поскольку все самое интересное закончилось, наблюдатели принялись делиться впечатлениями.

– Что скажешь?

– Получилось впечатляюще.

– Сегодня или завтра будет в хронике.

– Хорошо.

Иван Воронов оправдал ожидания Якова. Врожденные способности у него имелись, и очень неплохие, но Бортников давно передумал воспитывать себе помощника: понял, что проживет очень долго, и решил не торопиться с тренировкой наследника-колдуна. Вместо этого помог парню получить толковое образование и преодолеть первые ступеньки карьерной лестницы. Которая, как надеялся Яков, окажется длинной.

– Кстати, хотел тебе сказать… У нас с Надей будет ребенок.

– Мальчик.

– Откуда ты знаешь?

– Я этого хочу, – улыбнулся Бортников.

– Я тоже.

– Значит, будет мальчик.

– Пусть так.

«И вы назовете его Сергеем… Все предопределено».

– Дай, я тебя обниму… отец.

– Дед.

– Как думаете назвать наследника?

– Если действительно будет сын, то хотели… хотим… Сергеем.

Да, все предопределено.

– Хорошее имя: Сергей Иванович Воронов. Звучит достойно. – Бортников улыбнулся. – Идите к товарищам, Иван Яковлевич. Вечером дома отметим наши новые статусы отца и деда. Выпьем, как говорится, за продолжение рода.

* * *

Новосибирск, наши дни.

– Как это произошло? – угрюмо спросил Макс.

– Что именно? – поинтересовался Пифуций.

– Почему я не разбился?

– А должен был?

– А разве нет?

– А разве ты не колдун?

– Я ничего такого не делал.

– Верно, – согласился конец. – И тем поставил меня в идиотское положение. Ты падал…

– Знаю. – Те переживания молодой человек запомнил на всю жизнь.

Тот миг, когда он завис в воздухе.

И начал падать…

Но не разбился.

– Мне нужно было просто смотреть, как ты погибаешь?

Несколько минут за столиком царила тишина, после чего Воронов качнул головой:

– Пожалуй, ты поступил правильно.

– Вот видишь!

– Но объясни, что произошло?

– Ты вылетел в окно.

На взгляд Пифа, ответ в полной мере объяснил случившееся, однако Максим его мнение не разделил. Точнее, его интересовала подоплека увлекательного полета.

– Что произошло до этого?

– Не знаю.

– В смысле?

– В прямом. – Пифуций приятно улыбнулся. – Меня не было в квартире.

– Да, не было, – кивнул Воронов. – Они сломали дверь и вошли… Как смогли они сломать железную дверь?