Исполняющий желания

– Хорошо, – покорно согласился лейтенант. – Я взял самое лучшее изображение офицера, обработал его, довел до ума и прогнал через нашу базу.

– Преступников?

– Сотрудников.

До Колпакова не сразу дошло, что он услышал, а когда дошло – не сдержался:

– Ты сдурел?

– На нем была наша форма, Борис Иванович, старая, но наша. Вот я и подумал…

– Так…

База сотрудников… Это было самое логичное и правильное. Так и следовало было сделать, когда они увидели форму НКВД – «пробить» таинственного офицера по базе сотрудников.

«Зачем ты туда полез?!»

Честно говоря, Колпаков склонялся к тому, чтобы принять совет Наскального: закрыть дело о киоске, получить взыскание и спокойно дожить последние рабочие дни до пенсии. Но молодой напарник все испортил.

– В общем, вот. – Лейтенант протянул майору фотографию. – Совпадение не стопроцентное, но…

На одном листе Зябликов распечатал два изображения, слева – офицер из сквера, справа – увеличенная фотография из личного дела. Из старого личного дела. Из очень старого, если судить по качеству снимка, личного дела.

– Кто это? – тихо спросил Колпаков, разглядывая волевое лицо человека справа: короткие волосы, чуть приплюснутый нос, холодные глаза, большая нижняя челюсть… Именно характерная нижняя челюсть, массивная, чуть выступающая, делала его чрезвычайно похожим на офицера из сквера.

– Полковник Степанов Василий Васильевич, – доложил Зябликов. И тут же уточнил: – То есть в отставку вышел полковником, а тогда был как раз капитаном.

– Как раз – это как что?

– Как раз, это как наш офицер. Я посмотрел, у него погоны…

– А тогда, это когда? – перебил молодого Колпаков.

– Во время войны… Ну, когда форма… И форма тоже капитанская, я только что сказал… погоны увеличивал…

– Помолчи.

Лейтенант послушно заткнулся.

Но ненадолго. Подождал, давая майору возможность сравнить изображения, и продолжил:

– Василий Степанов из наших, местных. Был активистом, потом пошел в школу милиции по комсомольской путевке, но не остановился, продолжал учиться и стал офицером. Заслуженный дядька…

– Я вроде помню его похороны, – пробормотал Колпаков, не отрывая взгляд от снимка. – Тогда почти все управление пришло…

– Так ведь он Героем Советского Союза был! За Сталинград получил. Служил в десятой дивизии НКВД, которая там насмерть встала…

– Я знаю историю, – вновь перебил напарника майор.

– Во-от… А после войны Степанов бандеровских бандитов из схронов выковыривал, два Боевых Красных Знамени…

– Я понял: дядька заслуженный.

– Герой.

– Я понял, – повторил Колпаков. – Но он умер, я был на похоронах.

– Ага.

– И когда он умер, то был старым. – Майор перевел взгляд на фото офицера из сквера. – А этот совсем молодой.

– Ага.

– И живой… – Предчувствие не обмануло: раскопал лейтенант действительно такое, что к рапорту не пришьешь. Впрочем, в этом деле почти все факты были такими… Не пришиваемыми к рапорту. – Что мы знаем о Степанове?

Майор не хотел спрашивать, но и промолчать не мог. Два лица рядом, точнее – их сходство: это серьезно. Старая форма офицера НКВД – еще серьезнее. Желание найти свежую газету… Страх Наскального…

«А ведь мне всего неделя до пенсии осталась…»

– У Степанова обычное досье, – развел руками Зябликов. – Единственный интересный факт: Степанов очень долго, почти всю карьеру шел за Бортниковым… Помните такого?

– Нет, – покачал головой Колпаков.

– Яков Аркадьевич Бортников, генерал, между прочим. Он тогда в МГБ перешел, а Степанов остался у нас, в милиции. Но до этого все характеристики, представления, в общем – все документы на Степанова подписывал Бортников. И войну они вместе прошагали.

Еще одна фотография: скуластый мужчина в форме старшего офицера. Героем Советского Союза Яков Бортников не стал, но «дядькой» оказался не менее заслуженным, чем Степанов, – орденов и медалей на кителе висело предостаточно.

– Бортников, значит… Наведи о нем справки.

– А что делать с этим? – Лейтенант кивнул на изображения Степанова и Степанова под вопросом.

– А с этим ничего, – усмехнулся Колпаков. – Или ты хочешь сказать, что господин Наскальный видел вчера в сквере давным-давно скончавшегося офицера НКВД? Только молодого?

– Нет, не хочу, – подумав, ответил Зябликов.

– Молодец, – одобрил майор. – И я, несмотря на то что до пенсии мне осталась неделя, тоже промолчу.

– Но информацию на Бортникова поднять нужно? – прищурился лейтенант.

– На всякий случай, – кивнул Колпаков. – Из вполне объяснимого любопытства.

* * *

В принципе, все оказалось не так уж и плохо.

Ну, смотря с чем сравнивать, конечно, однако ни одно из мрачных предсказаний, которыми его засыпали родственники, друзья и знакомые, прослышавшие, что Пифуций собрался в Новосибирск, не сбылось.

А предсказаний было достаточно. Ему говорили, что за пределами Тайного Города жизни нет, что там правят челы, которые только и знают, что выискивать нелюдей и расправляться с ними самым жестоким образом, что там повсюду скачут «ковбои», вооруженные пистолетами и в шляпах, жуют жвачку, а в начале разговора обязательно кладут ноги на стол.

В общем – помойка.