Исполняющий обязанности

— Ты права, Рита, не просто. Хотя ты хамка, но мне ты не очень интересна. Мне интересен твой друг Степа. Ты, конечно, фигура важная, но не главная. Это же он всю схему замутил, правда? И грабежи он организовал, и деньги основные он себе забирал. Это же он тебя сдал… Что ты на меня уставилась? А как, по-твоему, мы на тебя вышли? Нам, из городского управления, информация пришла, там весь расклад по тебе был, откуда товар берешь, как оформляешь, кому продаешь. Я о твоем существовании за день до нашей встречи узнал. Так вот. А я, хоть человек не самый лучший, но я за справедливость. Я считаю, что каждому должно воздаться по делам его. Ты же не знала о грабежах?

Рита замотала головой:

— Я не знала, честное слово. Понимала, что…

— Ты о своем понимании лучше забудь, поняла? Чтобы больше никому и никогда об этом не говорила. Запомнила? Если хочешь, я тебе могу помочь. Свободу не обещаю, но наказание будет минимальным, самым маленьким из всех возможных. Но для этого, я хочу кое что получить…

— Я деньги все отдам…

— Мне твои деньги не нужны, вернее нужны, но у тебя я деньги брать не буду. Ты если хочешь от меня помощи, расскажи мне что ни будь интересное…

— Что вы имеете ввиду?

— Рита, ну ты же баба умная, крученая, опытная. Как ты думаешь, что может интересовать милиционера, сотрудника уголовного розыска.

— Хорошо, я вам расскажу. Но только подписывать я ничего не буду. — Рита понизила голос и склонила ко мне голову.

Глава двадцать пятая. Кто-то предал, кто-то свой

— Вы, Громов, где с утра были? Почему на разводе отсутствовали?

После бессонной ночи в компании гэбистов и бодания с упрямой Маргаритой Михайловной, томящейся в застенках спецприемника, к шести часам вечера мои силы закончились. В кабинет идти и видеть предателя Кадета я не хотел, поэтому, в кабинет начальника уголовного розыска я пришел самым первым. Шеф бросил на меня быстрый взгляд и сразу отвернулся, вновь уткнувшись в кипу бумаг, количество которых на столе не уменьшалось никогда. Это был первый тревожный звоночек — ни вопроса, ни шутки, ни подъе…В шесть часов в кабинет дружной толпой повалили опера. Кадет со Студентом вошли вместе со всеми, и уселись справа от меня.

— Шеф, мы сегодня еще три опознания по сумкам провели — Кадет, сука, как ни в чем не бывало, шепотом, доложил мне о проделанной работе и сунул в руку клочок бумаги с фабулой преступлений и номерами уголовных дел: — там пять штук осталось изделий, еще не опознанных, и дел два десятка всего, куда их привязать можем. Наверное, завтра закончим.

Я вообще не понимал поведения молодого оперативника — его что, куратор из Комитете, не предупредил, что его слили. Или, по их мнению, я туп как дерево…

А через пять минут меня неласково подняли.

— Скажите, товарищ Громов, а где ты сегодня утром были? — от перешедшего на вежливый официоз шефа можно было ждать любой беды.

— Шеф, можно я останусь после всех и лично доложу, где я был? — я поднял голову от ежедневника, делая вид, что изучаю важные служебные записи. Обычно это прокатывало, но не сегодня.

— Наверное, вставать надо, если к вам старший по званию обращается? — шеф смотрел не мигая, как на меня смотрела когда-то королевская кобра на шоу в Бангкоке. Эти слова, произнесенные вполне корректно, окончательно выбили из меня всю сонливую дурь. Все было очень плохо — ну не принято у нас поднимать человека в своем, оперском кругу, только в случае серьезного косяка и предстоящей показательной порке.

Я, с грохотом зашатавшегося стула, молодцевато вскочил, и принял показательно — придурковатый вид, преданно глядя за ухо руководству.