Исполняющий обязанности

— Узнаете этого человека?

Маргарита вздрогнула, но сумела взять себя в руки. Потянулась к фотографии, но я не дал ей коснуться газетного свертка, потянул его ко мне.

— Нет, я этого человека не знаю. А кто это?

— Ну не знаете и не знаете, Бог с ним, с этим человеком. Просто не получается у нас с вами сотрудничество. Мне то все равно, просто хлопоты пустые, понятые, опознания, все эти процедуры проводить с вами, когда, по окончанию вашего срока я вас из спецприемника забирать приеду. Раз вы своего ближайшего помощника не узнаете, будем устанавливать ваше знакомство процессуальным путем.

— Какого помощника? Я его вижу в первый раз. Вы конечно можете делать все, что хотите, но я на себя лишнего брать ничего не буду.

— Конечно, конечно, Маргарита Михайловна. Жаловаться — это ваше конституционное право, как гражданки СССР. Один только момент осталось выяснить — что вы скажите по поводу этой фотографии?

На фотографии, сделанной, неведомым мне, сотрудником «наружки», Маргарита отходила от подведомственного ей магазина, под руку с Семеном Борисенко. На качественном снимке Маргарита, повернув лицо к своему спутнику, что-то оживленно говорила ему, поэтому сказать, что женщину на этой фотографии она не узнает, Рита не смогла.

— Только мне кажется, что мужчина на этих фотографиях один и тот же? — я вытащил фото со Светой из-под газетного листа и пододвинул в сторону Риты, но так, чтобы побледневшая баба не схватила ее.

— Неожиданно, да Рита? Ты тут подставляешься, под статью серьезную попала, а Семка то, гулена, какую справную молодуху, помимо тебя, огуливает.

— Под какую серьезную статью? О чем вы говорите? Ну неправильно оформляла товар, ну уволят меня, пусть даже по статье. Так, у нас на каждом заборе объявления висят «Требуются, требуются». А трудовую вообще, потерять можно, и трудовую биографию заново начать. А к кражам этим я отношение не имею, меня там даже рядом не было.

— Ты меня извини, Рита, что я по-простому, но я тебе прямо скажу. Дура ты Рита, как есть дура. Ты вот сидишь тут передо мной, сигаретку куришь, и не понимаешь, куда ты влезла. Я не знаю, с чего ты решила, что только увольнением отделаешься, но у меня совсем другое видение, твоего Рита, будущего. Друг твой, Рита — Степан, тебя сдал тебя с потрохами. Говорит, что по твоему заданию вместо грузчика подрабатывал. Что ты ему говорила, откуда, из тайников, товар забрать необходимо. И тебе, в магазин, все это перетаскивал. И что у нас в итоге получается. Есть задержанные грабители, которые дают показания, что за спрятанные в тайнике сумки, они деньги получали. Есть ты, которая товар, ворованный реализуешь, по заранее обещанной договоренности. Следовательно, в соответствии с нашим законодательством, ты являешься соучастником всех этих преступлений, и мера наказания тебе будет отмерена, по уголовному кодексу, как соучастницы нескольких десятков грабежей. Что, Рита, уже не улыбаешься?

То, что ты сядешь, это понятно. И ты, Рита, будешь сидеть долго, лет пять не меньше. Выйдешь ты на волю уже совсем старая. Сколько тебе сейчас? Тридцать пять лет? Ну вот, выйдешь из колонии лет в сорок, не раньше. Ни котенка, ни ребенка, ни, даже мужика нормального у тебя, Рита, нет, и, наверное, уже не будет. Никому ты, на хрен, не нужно и даже денег у тебя Рита, скоро не будет.

— Деньги тут причем? — Рита среагировала на важное для нее слово — «деньги».

— Ну как причем? Ты же ради денег все это делала? Ты же в душе, Рита, коммерсант, деловая женщина, бизнесвумен, да?

— Кто? — Рита выпучила глаза: — Кто?

— Бизнесвумен по-английски, говорю, деловая женщина. Не бери в голову, для тебя это все в прошлом. Тебе, в ближайшие несколько лет надо думать о том, как лучше план по пошиву рабочих рукавиц выполнять. И квартиры у тебя, Ритка, не будет, придется снова, с койко-места в рабочей общаге, жизнь начинать. Я не знаю, Рита, куда ты деньги, неправедно заработанные спрятала, но больше ты их, я уверен, не увидишь. Их либо Степка твой приберет себе, если догадывается, где у тебя захоронка припрятана. Ему еще молодуху содержать, сама понимать должна… — вбивал я, как гвозди, в голову плачущей женщины, страшные картины недалекого будущего: — Или второй вариант, но для тебя не лучший. Помнишь, что с полтинниками и сотками после нового года сделали? Вот, через пару лет, все деньги, что у тебя накоплены, отменят. Будут совсем другие деньги. А твоими сбережениями ты, когда выйдешь на свободу, в туалете стены обклеишь, на память. Оригинальные обои у тебя будут.

— Что вы от меня хотите? Чего вы добиваетесь? — Рита справилась с собой, отерла слезы с лица, и теперь сидела, глядя на узкое¸ зарешеченное, окошко, расположенное высоко, под самым потолком: — Вы жен не просто так вокруг меня хороводы водите?