Исполнение приговора

Газон недавно стригли, и генерал со своего места хорошо видел выросшую на нем – несомненно, из-за сырости, вызванной частыми и обильными дождями, – семейку грибов с тонкими ножками и желтоватыми шляпками – то ли какой-то разновидности опят, то ли обыкновенных поганок. За литой чугунной решеткой сквера шумело, воняя выхлопными газами, Садовое кольцо, по соседству с которым грибы смотрелись довольно-таки странно – счастливый сон наркомана, да и только.

Одна из атакующих ворон, получив хороший удар клювом и осознав, по всей видимости, что ей тут ничего не светит, отпрыгнула в сторону, взмахнула крыльями и с разочарованным карканьем улетела на поиски более легкой поживы. Гоп-компания распадалась на глазах. Две оставшиеся на поле боя грабительницы явно смекнули, что там, где не преуспели трое, двое не справятся и подавно, и прекратили боевые действия. Они еще немного походили вокруг единоличницы, не пожелавшей внести долю в вороний общак, но уже без прежнего энтузиазма. Видя, что агрессор выкинул белый флаг, единоличница презрительно каркнула и в два счета переместилась на верхушку дерева, унося в клюве с боем отвоеванное у подруг-налетчиц сокровище.

Смотреть стало не на что. Генерал полез, было, за новой сигаретой, но сдержал неразумный порыв: здоровье, особенно в его возрасте и при его нагрузках на сердце, следовало хоть немного поберечь.

Федосеев явился минута в минуту, ровно в четырнадцать ноль-ноль – не здороваясь, поскольку с утра они уже виделись, уселся рядом на скамейку, положил ногу на ногу и, поддернув рукав пиджака, посмотрел на часы, как будто затем, чтобы лишний раз подчеркнуть свою пунктуальность.

– Ну, и что это за тайны мадридского двора? – не слишком ласково осведомился Андрей Константинович. – С каких это пор ты мне свиданки назначаешь?

– Забиваю стрелки, – с корректной улыбкой поправил подполковник. – Жизнь заставляет, товарищ генерал. Если так пойдет и дальше, я скоро в ковре, который у вас в приемной лежит, дыру протру. Вернее, протопчу тропинку. Человек я в отделе, как вы сами изволили заметить, новый, ребята толком ко мне еще не пригляделись, а тут такая оказия: новичок-то бесперечь к начальству в кабинет шныряет и что-то такое на ушко нашептывает. Нехорошо выглядит. Некрасиво. Я бы даже сказал, настораживает. Всех, в том числе и того, кого мне поручено вычислить.

– Все-таки не доверяешь ты коллегам, – заметил генерал.

– Как и они мне. Так всегда и бывает: заведется в коллективе какая-то гнида, и прощай, взаимное доверие. Гнида одна, а под подозрением все.

– Ты меня со службы выдернул, чтобы пофилософствовать на тему несовершенства человеческой природы?

– А также социального устройства, – добавил Федосеев и, вздохнув, отрицательно покачал головой. – Никак нет, товарищ генерал. Просто есть кое-какие новости. Вот, взгляните.

Вынув из внутреннего кармана пиджака, он протянул генералу фотографию какого-то очкастого гражданина довольно бесцветной наружности. Лет гражданину было, на глаз, где-то от тридцати до тридцати пяти. На первый взгляд он производил впечатление стопроцентного ботаника, но, если приглядеться, в чертах бледного худого лица начинало проступать что-то скрытое и не особенно приятное – то ли хищная хитреца, то ли подлинка, то ли тайная страсть к спиртному, уже запустившая процесс деградации личности. Впрочем, судить об этом по фотографии было сложно: человек, знающий, что его фотографируют, никогда не увидит на снимке своего истинного лица, как и зеркало никогда не покажет ему того, что каждый день видят окружающие.

– Ну, и что это за фрукт? – возвращая снимок, спросил Андрей Константинович.

– Некто Полосухин Николай Аркадьевич, – сообщил подполковник. – В прошлом офицер милиции, уволен из органов за неполное служебное соответствие…

– А именно?

– Игроман, – коротко уточнил Федосеев, и генерал так же коротко, с пониманием откликнулся:

– Ага.

– Сейчас подвизается в качестве частного детектива, – продолжал Игорь Степанович. – В основном, выслеживает подозреваемых в неверности супругов. Три года назад, сразу после увольнения из органов, был завербован в качестве информатора одним из оперативников Потапчука.

– Ага! – уже с другой, заинтересованной интонацией повторил Тульчин.

– Продолжает активно работать на органы – не потому, что Потапчук и его орлы так уж сильно в нем нуждаются, а потому, что сам постоянно испытывает острую нужду в наличных. Сами понимаете, игрок…

– Понимаю. А к нам он каким боком?

– Одноклассник Барабанова. С шестого по десятый класс – сосед по парте. Можно сказать, закадычный приятель.

– Это все? – спросил генерал.

– А разве этого мало?

– Для обвинения, даже для обоснованных подозрений – увы, да. Одноклассник! Да когда это было!

– Последний раз – вчера, – сообщил подполковник и в доказательство своих слов предъявил еще одну фотографию, на которой майор Барабанов с улыбкой пожимал руку своему однокласснику, частному детективу, игроману и платному стукачу Николаю Полосухину. Дело, судя по попавшим в кадр деталям интерьера, происходило в каком-то кафе.