Испанец

- Об этом вам лучше поговорить с врачами, - сухо ответил полицейский. – Но не сейчас, нет. Пока сеньорита не придет в себя, я вам запрещаю к ней приближаться, слышите? Тише, тише! Спокойнее! – заметив, что Эду снова готов напасть на него, утопить в яростной горячей речи, полной возмущенных ругательств. – Даже если вы невиновны, незачем сейчас сеньорите лишние потрясения! Пусть придет в себя и окрепнет! Срок небольшой, - полицейский стрельнул сердитыми глазами на Эду, терзающего свои волосы, - сеньорита еще сама, вероятно… не знает, - его голос чуть смягчился, взгляд потеплел. – А если что-то случится… ну, она не будет так сильно переживать… Дайте ей время прийти в себя!  Не трогайте ее сейчас!

Глава 14. Де Авалосы,отец и сын

Сеньор Педро был, мягко говоря, не в восторге от произошедшего. Он молчал и хмурился, хотя, казалось, был готов взорваться каждую секунду, изойтись криком. Но потерянный вид Эду останавливал его. Ни разу в жизни он не видел сына таким – беспомощным и слабым. Неужто эта девушка на самом деле так много для него значит?..

Эду пришлось увести из больницы едва ли не силой. Он уезжать не хотел и собирался сидеть и ждать, когда Марина придет в себя, несмотря на увещевания врачей и на их слова о том, что Марина может проспать еще сутки.

В доме отца Эду показалось темно и тихо. Не было Марины, которая раскрывала окна поутру, не было совместных завтраков и неги, не было ночной страстной возни и ее молочного запаха… Эду мучительно тер виски, соображая, как такое могло произойти. Кому и зачем понадобилось это покушение?! Кому помешала его маленькая злая колючка? И как он не усмотрел, не уберег?! Да еще и сейчас, когда она так уязвима… Эду спрашивал, что с ребенком, нет ли угроз, но врачи лишь пожимали плечами и отмахивались.

- Позже! – говорили они.

Позже!

Как же можно ждать, когда мозг просто сгорает от бешеной порции адреналина?

Эду смог подремать несколько часов, забыться зыбким сном, который не освежает, а лишь делает голову еще тяжелее, и подскочил, словно что-то толкнуло его в бок. Находится дома, в тишине, темноте и неведении было невозможно, и он решил снова ехать в больницу. Конечно, можно было позвонить, но Эду не терял надежды, что его пустят к Марине.

Его отец словно ждал этой минуты, когда сын выйдет из комнаты.

- Эду, постой, - мужчина шагнул к Эду, стараясь задержать того за руку. – Нам нужно поговорить. Очень серьезно поговорить.

Эду нехотя подчинился; его глаза были красны от недосыпания, но выражение беспомощности и растерянности из них уже исчезло, и сеньор Педро понял, что уговорить сына просто так уже не удастся. Тот будет сопротивляться.

- О чем? – сухо поинтересовался Эду.

- Послушай меня хотя бы раз, - с напором произнес сеньор Педро. – Вот именно сейчас нужно все сделать правильно.

- Правильно? – Эду презрительно прищурился. На его лице отразилось холодное, почти злое выражение. – Что ты называешь правильным, отец?

- Твои отношения с этой девушкой, - все так же твердо и уверенно произнес де Авалос. – Вы доигрались, мне кажется.

- Что ты говоришь?! – взорвался Эду. – На Марину напали, и по-твоему, в этом виноваты мы?! Просто потому, что встречаемся? Это дает право мерзавцам бить людей по головам? Но нет, ты не это хотел сказать! Не юли, отец! Говори прямо, что хотел сказать!

- Хорошо, я скажу прямо, - произнес сеньор Педро, глядя Эду в глаза. – Твоя девушка… она в положении.

- Откуда ты знаешь? – сухо поинтересовался Эду.

- Я звонил, справлялся о ее состоянии, - так же подчеркнуто сухо ответил отец, дав понять сыну, что на сей раз не уступит ему, не дрогнет, как прежде. – Мне сказали, что она чувствует себя неплохо.

- Пришла в себя? – сохраняя хладнокровие, поинтересовался Эду.

Снова бой, вечный спор…

Больница, врачи, назойливый полисмен отошли на второй план. Эду почувствовал знакомую расслабленность, такую же точно, как перед боем, перед тем, как собраться и выйти на арену. Тело само знает, как расходовать энергию. Эду чувствовал себя как в спокойной полудреме перед решающим броском. Здесь и сейчас разделаться с этим чудовищем, с призраком прошлого, с предрассудком, который терзает их семью на протяжении многих лет! Эду смотрел в глаза отца и понимал, что, вероятно, сейчас он вонзит клинок в самое сердце их родственных чувств с отцом. Перерубит семейные узы, убьет отношения, доверие и уважение – свое, к отцу, и его к себе, - но не отступится от Марины, от молоденькой доверчивой девчонки, которая чувствует себя в его объятьях защищенной.

«Я не смог уберечь тебя от нападавшего, - горько подумал Эду, - но от пренебрежения моей семьи защитить смогу».  

- Да, пришла, - как можно небрежнее ответил отец. – И она… она беременна, Эду.

- Я знаю, - ответил Эду спокойно, но голос его предательски дрогнул.

- Ты уверен, что от тебя?