Испанец

Из его рук девушку забрали силой, чтобы уложить в приехавшую карету скорой помощи. Врач что-то спрашивал, и, кажется, утешал Эду, но тот не слышал, не понимал слов. Впервые за всю его жизнь он чувствовал себя беспомощным и напуганным до дрожи, до такого ужаса, с которым не мог справиться, как бы ни старался. Наверное, этот ужас когда-то испытал сеньор Педро, теряя свою жену. Наверное, Эду просто вспомнил его, почувствовал его прикосновение, ощутил его всем сердцем, пережил и ужаснулся тому, как можно жить с этим – когда ничего нельзя сделать и исправить…

В больнице Эду все же удалось выйти из этого ступора. Отчасти потому, что он сам нуждался в помощи, отчасти потому, что рядом уже терлись неприятные люди с внимательными глазами.

- Сеньор де Авалос, - один из полисменов, видимо, давно ожидал, когда Эду придет в себя от потрясения. – Позвольте задать вам несколько вопросов?

 - Да, разумеется, - растерянно произнес Эду, потирая виски. Голова была словно ватой набита, от успокоительных лекарств, которыми его попотчевали врачи, все казалось серым и ненужным, словно Эду смертельно устал.

- Сеньорита Марина ваша подруга, я так понимаю? – произнес полисмен, зачем-то заглядывая в папку. Вероятно, желая сверить ответ Эду с показаниями других свидетелей. Эду согласно кивнул.

- Да, - глухо ответил он. – Это моя невеста.

- Так-так, - протянул задумчиво полицейский. – Невеста, значит… приезжая?

- Да, - коротко бросил Эду.

- Так-так, - повторил полицейский. – Очень странно…

- Что вам странно? – взорвался Эду, подскакивая со скамьи, на которую его усадили  врачи – ожидать результатов обследования. – Что странного?!

- Сеньор де Авалос, - все тем же невозмутимым голосом произнес полицейский. – Сами подумайте: сеньорита приезжая. В городе ни с кем не знакома. Врагов у нее быть не может. Она не упала и не поранилась – на нее напали. Кому это может быть выгодно? Ее не ограбили и не пытались изнасиловать. Ее просто ударили по голове.

- На что вы намекаете?! – вспыхнул Эду.

- Извините, сеньор, - бесстрастно ответил полицейский, - но я должен задать этот вопрос. Где были вы в этот момент?

- Черт! Вы меня подозреваете?! – закричал Эду. – Да вы в своем уме?! Я был на улице, это могут подтвердить по меньшей мере пять человек! Да и какой резон мне нападать на Марину?!

- Ну, вы могли не сами, вы могли кого-то нанять, - бесстрастно ответил полицейский. – Соседи вот говорят, что иногда вы… шумно себя вели.

Эду покраснел.

- Черт, - выругался он. – Шумно! Сеньор, у меня молодая невеста – вы понимаете, что это такое? Иногда приходится себя вести… шумно! Да и зачем, зачем мне нападать на Марину…

- Сеньор Эдуардо, - весьма фамильярно  ответил полицейский, глядя  прямо в глаза Эду. – Я понимаю все. Я понимаю, что вы молоды. Я понимаю, что девушка привлекательна, очень привлекательна. Я верю в ваши чувства, в страсть. Любой мужчина вас поймет и поверит вам. Но вы… вы же носите фамилию де Авалос, я правильно понимаю?

- Да, и что? - взъерошился Эду. Он уже понимал, куда клонит полицейский, и слова «не ровня» смог перенести более-менее спокойно.

- Та девушка, что хороша в качестве возлюбленной, - веско заметил полицейский, продолжай буравить взбешенного Эду внимательными умными глазами, - вовсе не обязательно подойдет на роль супруги и матери ваших детей…

- Что?..

- Сеньорита в положении, - веско произнес полицейский.

- Что?!

- А вы не знали? – вежливо изобразил удивление полицейский.  Эду в замешательстве запустил обе руки в волосы, словно стараясь спасти голову от разрывающих ее мыслей.

- Нет, конечно нет, - прошептал он.

- Срок небольшой, пара недель, -  меж тем продолжил полицейский, - и хорошее потрясение вполне могло спровоцировать…

- Да вы в своем уме говорить мне такое!? – завопил Эду, вцепившись в отвороты его пиджака и как следует встряхивая мужчину. – Это ведь мой ребенок! Это моя женщина, которая носит моего ребенка, а вы мне говорите, что я ее ударил по голове?!

Эду выглядел совершенно безумным; новость о беременности Марины потрясла его больше, чем нападение на нее, и Эду уже не понимал, чего он испытывает больше – дикого страха и волнения за Марну или такой же необузданной радости.

- Тише, тише, сеньор Эдуардо, - полицейский ловко вывернулся из его цепких рук, оправил одежду, встряхнулся, как мокрый кот.  – Держите себя в руках!

- Как она? – меж тем Эду снова попытался ухватить полицейского, и тот уже был не рад, что решил вот так ошарашить Эду, чтобы вызвать у предполагаемого преступника раскаяние. – Что с ребенком?