Искусство и жизнь

я отваживаюсь обратиться к вам с просьбой разрешить мне сказать несколько слов по вопросу о теперешнем обращении с Эппинг Форест^{42}. Я родился и вырос в его окрестностях (Уолтемстоу и Вудворд). В детстве и юности я знал это место вдоль и поперек, от Уэнстеда до Фейдонза, от Хейл Энда до Ферлоп Оука. В те дни у него не было худших врагов, чем расхитители гравия и строители заборов, он был всегда живописен и прекрасен. Из того, что доходит до меня, я вижу, что большая часть его уничтожена, и я опасаюсь, сэр, что, несмотря на оптимистические нотки в ваших статьях по этому поводу, то немногое, что остается от него, находится под угрозой дальнейшего разрушения.

Этот лес особенно ценен тем, что в огромной своей части он состоит из грабов, то есть деревьев, которые растут только в таких немногих местах, как, например, в Эссексе и Герце. Несомненно, это был самый большой грабовый лес на наших островах, и, кажется, во всем мире. Все указанные грабы были подстрижены, каждые четыре года или шесть лет их окуривали, а во многих местах среди них росли рощицы остролистника. В результате всего этого лес был совершенно особый, в высшей степени привлекательный, и другого такого леса нельзя было найти нигде. И я утверждаю, что здесь лишь такое обращение допустимо, которое оставляет неприкосновенным этот грабовый лес.

Но хотя граб и интересное дерево в глазах художника и разумного человека, он вовсе не является предметом любви со стороны любителей-садоводов, и я очень сильно опасаюсь, что власти намерены очистить лес от его природных деревьев и вместо них насадить деревья типа гималайских кедров и заморские хвойные саженцы.

Я слышал, что был образован «комитет экспертов», который должен заседать и вынести свое решение по вопросу Эппинг Фореста. Однако, сэр, слово «эксперт» не может заткнуть мне рта, и я призываю широкую публику присоединиться к моей позиции. «Эксперт» может оказаться очень опасным человеком, потому что он способен сужать свои взгляды до какого-то определенного дела (обычно коммерческого характера), которым он занимается.

В частности, в этом вопросе мы не хотим зависеть от перста лесного стража, который занимается выращиванием леса на рынок, или же от ботаника, занятие которого — собирать разновидности флоры для ботанического сада, или от садовника, который по своей обязанности занимается тем, что опошляет сад или ландшафт настолько, насколько позволит ему кошелек его патрона. Тут нужен разумный человек с подлинным художественным вкусом, который принял бы во внимание насущные потребности дела и дал бы соответствующий совет.

В настоящее время мне кажется, что власти, которым попал в руки Эппинг Форест, имеют в отношении леса два намерения. Прежде всего они, вероятно, намерены превратить его в сад или разровнять его в площадки для гольфа (и я очень сильно опасаюсь, что именно последняя глупость засела в их головах). Во-вторых, вероятно, считают необходимым (как вы и полагаете) сделать более редкими грабы с тем, чтобы дать им возможность для лучшего роста. Что касается первой альтернативы, то мы, лондонцы, должны протестовать против этого всеми силами. Если этот план будет осуществлен, то, во всяком случае, Эппинг Форест будет превращен в обычный вульгарный клочок земли и фактически будет уничтожен.

Что же касается второго плана, то для того, чтобы нас успокоить, мы должны получить заверения, что очищенная земля будет вновь засажена, и почти целиком, грабами.

Помимо того, сугубое внимание должно быть уделено тому, чтобы не пропало ни единого дерева, если только это не является необходимым для нормального роста других деревьев. Ибо известно, что при сравнительно небольших деревьях наиболее красивый эффект достигается только тем, что они расположены настолько близко друг к другу, насколько позволяют возможности их роста. Мы хотим, чтобы Эппинг Форест был лесом, а не парком.

Короче говоря, будет допущена громадная и практически непоправимая ошибка, если под прикрытием мнения экспертов из простой беспечности и легкомыслия мы позволим, чтобы решение этого вопроса перестало быть делом думающей публики, ибо тогда полностью исчезнет одно из величайших украшений Лондона и не останется никаких свидетельств того, что некогда на северо-востоке от него был громадный лес.

Г-ЖЕ БЕРН-ДЖОНС

Кельмскотт

Август 1895

Только что я размышлял, сколько ушло у меня понапрасну времени, когда, будучи уязвленным, но (особенно в последние годы), не обнаруживая признаков раздражения, я замыкался со своими горестями и злостью и ничего не делал! В то же время, даже если бы я лег в постель и оставался бы в ней месяц или другой, отказываясь принимать какое-либо участие в жизни, а мне и в самом деле хотелось этого в подобных случаях, то я готов думать, что это могло бы сыграть свою роль. Вероятно, ты не забыла, что такой игрой занимались некоторые мои исландские герои...