Искусство быть (сборник)

Та же мысль о более высокой активности первобытного человека просматривается и в искусстве. Первобытные охотники и собиратели около 30 тысяч лет тому назад нарисовали замечательные изображения животных и людей, некоторые из которых дошли до нас хорошо сохранившимися в пещерах Южной Франции и Северной Испании. Эти прекрасные рисунки восхищают даже современных людей, знакомых с картинами великих мастеров последних столетий. Но даже если мы признаем пещерных художников гениями (да Винчи и Рембрандтами последнего ледникового периода), это вряд ли можно сказать относительно тех, кто наносил орнамент на гончарные изделия и инструменты, относящиеся к наиболее ранним доисторическим эпохам. Часто говорят, что наскальные рисунки так же, как и эти орнаменты, имели практические, колдовские цели, такие как обеспечение успеха на охоте, борьба со злыми духами и т. д. Но даже при условии, что некие практические цели действительно имели место, вовсе не требовалось, чтобы эти вещи были столь красивы. Кроме того, орнаменты на керамике не могли быть созданием такого большого числа гениев. То, что в каждой деревне был свой собственный стиль орнамента, зачастую совсем немного отличавшийся, доказывает, что эти люди обладали активными эстетическими интересами.

Я достаточно много рассказал о наиболее «первобытных» культурах, первобытных охотниках и собирателях, о том, что мы знаем или догадываемся об их культурах, по крайней мере с момента появления гомо сапиенс сапиенс около 40–50 тысяч лет назад. Своими руками они изготавливали немногие вещи, но были очень активны в применении своих способностей в области мышления, наблюдения, воображения, рисования и ваяния. Если кто-то захочет выразить количественное соотношение между «сферой вещей» и «сферой действий», то можно сказать, что для самых древних первобытных людей это 1:100, тогда как для современного человека эта пропорция составит 100:1[69].

Между этими двумя крайностями история предлагает нам много промежуточных вариантов. Греческий гражданин в период расцвета древнегреческой демократии был окружен гораздо большим количеством вещей, чем древний охотник, и в то же время активно занимался делами государства, в необычайной степени развивал и использовал свой разум, занимался искусствами и философией. Что еще нужно знать об этих людях, кроме того, что художественный вкус гражданина Афин формировали драмы Софокла и Эсхила? И что можно сказать об эстетической и эмоциональной пассивности современного жителя Нью-Йорка, если вспомнить о тех пьесах и кинофильмах, которые его восхищают!

Другую и в то же время во многом похожую картину мы получим, обратившись к жизни средневекового ремесленника. Свою работу он выполнял с интересом, заботливыми руками, он не скучал – изготовление стола было творческим актом, в котором стол был детищем его усилий, опыта, умений и вкуса. Большинство из того, что нужно было сделать ремесленнику, ему приходилось делать самому. Он также активно участвовал во многих коллективных действиях, таких как пение, танцы и церковные службы. Положение крестьянина было гораздо хуже: он не был свободен, хотя и рабом тоже не был. Работа в поле не могла приносить ему большого удовлетворения (здесь я говорю только о периоде до значительного ухудшения положения крестьян в XVI веке), но он с удовольствием принимал участие в богатой культурной жизни, базирующейся на своей специфической фольклорной традиции. Ни он, ни ремесленник не были избалованы картинами того, как другие прилагают усилия, развлекаются или страдают. Все, что заполняло их жизнь, было в основном результатом их собственного труда и собственного опыта. Даже ремесленник, экономически и социально значительно превосходивший крестьянина, имел немного – только жилище и инструменты, а его доходов хватало как раз на то, чтобы жить в соответствии с традиционным уровнем жизни его общественного класса. Он не хотел иметь и потреблять больше, поскольку его целью было не овладение сокровищами, а продуктивное использование своих способностей и наслаждение жизнью.